Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года
Шрифт:
Чувствуешь себя неловко от того, с каким злорадством Троцкий писал эти воспоминания, хотя в то время сам находился в изгнании, разделяя судьбу, отмерянную им Мартовым и Данам. Он мог бы проявить больше великодушия к людям, которые потерпели поражение из-за своих идеалов, бывших когда-то и его идеалами.
После взятия Зимнего дворца и ареста министров Временного правительства Ленин позволил себе покинуть Смольный и отправиться на квартиру Бонч-Бруевича, где мог, по крайней мере, отдохнуть в спокойной обстановке. Новый правитель России без сопровождения уехал на машине (очевидно, это было большой редкостью в те дни), «управляемой опытным шофером». После короткого отдыха Владимир Ильич потратил утро на составление первых декретов – о земле и мире. Даже если в ближайшие часы у него вырвут Петроград, декреты разойдутся по всей России: солдаты узнают, что они с чистой совестью могут занимать помещичьи усадьбы. Никакое контрреволюционное правительство не сможет отменить эти декреты.
Вечером 26 октября Ленин зачитал Декрет о мире под овации съезда. В документе,
Затем был зачитан Декрет о земле. [299]
Этот декрет вызвал явно меньший энтузиазм. Закон имел мало общего с марксизмом: это просто была попытка успокоить крестьян и примирить их с властью большевиков. В перерыве делегаты смогли обсудить мероприятия, в корне меняющие социальную систему России. Суханов использовал перерыв для того, чтобы посеять новые сомнения в вечно предчувствующем недоброе Каменеве. Новый формальный глава русского государства (в должности председателя Исполнительного комитета съезда Советов) пил чай, когда наш «летописец» припер его к стенке: «Итак, вы действительно решили сами руководить… Я думаю, это возмутительно. Боюсь, что, когда все закончится провалом, будет уже слишком поздно». – «Но почему же мы должны потерпеть неудачу?» – неуверенно поинтересовался официальный преемник царской власти. Для него, как и для многих большевиков, было проще попытаться взвалить на свои плечи бремя управления Россией, чем предстать перед разгневанным Лениным.
299
О нем будет рассказано ниже.
Декрет о земле был принят почти единогласно; на этот раз один делегат проголосовал против. В первые часы правления партия Ленина выполнила свои обещания, высказавшись в пользу «мира и земли». Но никакое голосование не могло обеспечить измученную страну хлебом. Даже самые лояльные делегаты съезда должны были понимать, что легко голосовать за мир, но гораздо сложнее добиться его, что декрет о земле только усилит хаос и беззаконие в деревне. Но оба этих декрета – или скорее жеста – были крайне необходимы большевикам именно в этот начальный момент. «Декрет о земле был… оружием революции, необходимым для завоевания страны». [300]
300
Троцкий Л.Д. Собр. соч. Т. 3. С. 334.
Бонч-Бруевич вспоминает, как Ленин стремился немедленно разослать Декрет о земле крестьянам. Без радио, без каких-либо средств связи (в царской России священники зачитали бы его с кафедры, но большевики не могли воспользоваться таким способом) специальные агенты, главным образом солдаты и матросы, отправились по деревням с копиями этого драгоценного документа, чтобы донести новости до крестьян. Но не стал бы даже самый сознательный большевик, учитывая дефицит папирос, сворачивать самокрутку из бумаги, на которой напечатан декрет? Было решено, чтобы избавить агентов от подобного искушения, выдать им использованные календари, которые они могли бы сколько душе угодно использовать на самокрутки. [301]
301
См.: Бонч-Бруевич В.Д. Из воспоминаний о Владимире Ильиче. Ленин в Октябре. М., 1957.
Вот такие заботы одолевали новых правителей России.
Существовал еще один вопрос, которому в этот день следовало уделить внимание. Как должны называться руководящие работники нового русского государства? Министры? При этом названии перед мысленным взором тут же возникал образ царского чиновника во фраке или в мундире с эполетами. У Троцкого родилась удачная идея: давайте назовем их народными комиссарами. Ленин с восторгом поддержал эту идею; название навевало воспоминания о днях французской революции. Суханов высказал возражение, звучавшее пророчески: министр, служитель происходит от слова «слуга», а «комиссар» имеет другие дополнительные оттенки значения. Много позже Сталин решил, что слово «комиссар» слишком уж навевает воспоминания о начальном периоде революции, и «комиссары» превратились в «министров». Снова появились ранги, знаки отличия, форма для гражданских служащих; Россия была тогда мировой державой, и цепляться за символику и язык, ушедшие в далекое прошлое, казалось ребячеством и «бескультурьем».
Для управления страной съезд образовал советское правительство – Совет народных комиссаров во главе с Лениным. Большинство комиссаров
302
Маловероятно, что крестьяне за русскими фамилиями Зиновьев и Свердлов признали евреев. Надо сказать, что многие противники большевиков были твердо уверены, что Ленин сам был евреем.
Была предпринята попытка привлечь квалифицированные кадры для управления государством. Сталин, вполне логичный выбор, стал наркомом по делам национальностей, Луначарский, писатель и драматург, наркомом просвещения. Безусловно, среди большевиков были люди, обладавшие административными способностями. Министерский пост был предложен Красину, но бывший террорист на тот момент не имел ничего общего с большевиками и Лениным.
Почти все новые министры, столкнувшись с непривычными обязанностями, испытывали замешательство, граничившее с паническим ужасом. Шляпников оставил забавные воспоминания о первых днях своей работы в Комиссариате по труду. Он пришел в министерство, предъявил свой мандат служителю и узнал, что все служащие министерства бастуют. Когда он попытался принять новых служащих, то навлек упреки в свой адрес: «Вы, член профсоюза, нанимаете на работу штрейкбрехеров!» Некоторые комиссары, уставшие от сидения в пустых зданиях, просили направить их на более подходящую для них партийную работу.
Дебют новых руководителей проходил в условиях невероятного хаоса. Большевик С. Пестковский описывает свою деятельность как «поиски работы». Сначала он обратился к наркому финансов, В. Менжинскому. Кабинет Менжинского в Смольном состоял из дивана, над которым красовалась надпись: «Народный комиссариат финансов». Пестковский устроился на диване и сообщил обезумевшему от забот министру, что учился в Лондонской школе экономики. «В таком случае мы сделаем вас руководителем Государственного банка», – воскликнул Менжинский. Но служащие банка отказались принять нового директора, и он устремился на поиски новой работы. Пестковский обратился в Комиссариат по иностранным делам, но Троцкий сказал, что в его департаменте нет никакой работы, заслуживающей внимания. «Я выбрал эту работу, чтобы больше времени уделять партийным делам. Единственное, что здесь надо делать, так это издавать секретные договоры (между царским правительством и союзниками), а потом я закрою лавочку». Тогда Пестковский предложил свои услуги Сталину, и Иосиф Виссарионович оказал ему содействие. Пестковский нашел комнату со свободным столом и приклеил над ним надпись: «Комиссариат по делам национальностей». «Товарищ Сталин, здесь ваш комиссариат», – с гордостью объявил Пестковский будущему диктатору. Сталин, пишет несчастный Пестковский, «издал какой-то непонятный звук, выражавший то ли одобрение, то ли недовольство». Затем Пестковского отправили занять три тысячи рублей у Троцкого на текущие расходы. «Насколько мне известно, нарком по делам национальностей так и не вернул эти деньги Троцкому». Пестковский нашел машинистку и вообще заслуживал доверия, но все-таки не настолько, чтобы оказаться посвященным в тайны руководства одного из наиболее знаменитых практиков-управленцев. Сталин, в отличие от многих большевистских руководителей того времени, был молчалив и мрачен и не распространялся о захватывающих дух ссорах и других событиях, происходящих в Центральном комитете. [303]
303
См.: Пестковский С. Об октябрьских днях в Петрограде // Пролетарская революция. Октябрь 1922. № 10. С. 93. В 1930 году Пестковский опять написал воспоминания. Нет нужды говорить, что в них Сталин уже совершенно другой человек.
Только Ленин мог управляться с этим сумасшедшим домом. «Вот Ильич узнает об этом» – этой фразы было достаточно, чтобы прекратить возникшую между комиссарами ссору, заставить виновного или ленивого вернуться к исполнению своих обязанностей. В конце концов забастовка правительственных чиновников была сорвана, появились какие-то деньги и правительство начало функционировать.
Ленин настаивал на том, что первое правительство должно состоять из большевиков, а не из представителей социалистических партий, как считали многие, в том числе и его соратники. Здесь можно усмотреть отсутствие демократических принципов, но надо признать, для этого были серьезные причины. Только годы жесткой дисциплины, огромный авторитет Ленина могли удержать большевистских комиссаров, выражавших несогласие с ним и грозящих уйти в отставку. Будь Ленин Томасом Джефферсоном и Джоном Стюартом Миллем в одном лице, и то вряд ли он согласился бы управлять коалиционным правительством. Кроме того, в других партиях что-то не наблюдалось большого числа претендентов на министерские посты.