Большевистское подполье Закаспия
Шрифт:
Однако по мере нарастания противоречий между трудящимися и имущими классами и обострения классовой борьбы внутри страны национальная буржуазия проявляет все большую склонность к соглашательству с империализмом и внутренней реакцией»2.
Это общее положение применимо и к только что зарождавшейся национальной буржуазии Туркестана, ее позициям в годы революции и гражданской войны. Всегда и всюду национальная буржуазия больше боялась своего народа, чем оккупантов. Объявляя себя защитниками народа, национальные «верхи» Закаспия, чтобы сохранить свои классовые привилегии, эксплуататорский строй, свою власть над людьми, были готовы бросить к ногам любого завоевателя — будь то Германия, Англия или Турция — честь и достоинство туркменского народа. Большевизм, покушавшийся на святая святых — частную собственность и на другие коренные интересы имущих классов, был глубоко ненавистен феодально-байской верхушке Закаспия.
Туркменские эксплуататорские «верхи» — оплот реакции, противоборствующая Советской власти сила, страшась объединения эксплуатируемых масс, сеяли родовые раздоры, натравливали друг на друга многочисленные племена. В туркменском селе того времени сохранялись патриархально-родовые пережитки в быту и в сознании дайханства, почти поголовная его неграмотность и взращенное
48
25 июня 1916 года царское правительство издало указ о наборе местного населения на тыловые работы. Это переполнило чашу терпения закабаленных туркмен и других народов Туркестана, ответивших открытым вооруженным восстанием. Имущие классы, чьи интересы указ не затрагивал, охотно пошли на выполнение воли колониальных властей. Но чтобы сохранить свое господство над народами, не ссориться с царским правительством, феодальнобайская верхушка аула па первых порах развития дайханского движения попыталась встать во главе масс. Цель у нее была одна— направить движение в более умеренные рамки, в рамки «законности» и постоянных компромиссов. А когда в конце декабря 1916 года юго-западные туркмены потерпели в боях с царскими солдатами жестокое поражение, состоятельные ханы, старейшины переметнулись к карателю генералу Мадритову, выдали ему остатки мужественно сопротивлявшихся отрядов. Царские войска, воспользовавшись предательством феодально-байской верхушки, доконали разрозненные силы восставших, потопили в крови движение дайханских масс.
Советская власть, большевики должны были разъяснить дайханам, бедноте классовую сущность политики национальных феодально-байских «верхов», оторвать от них трудящиеся массы аула, преодолеть трудности на пути создания и укрепления революционного союза рабочего класса и трудового дайханства.
Туркменские феодалы и баи утверждали, что среди туркмен пет классового деления. Классовые противоречия они стремились подменить межродовыми, межнациональными, религиозными разногласиями. Однако никакие одеяния не могли прикрыть язв классового общества. История туркменского народа, как любого другого, развивалась по общим законам классовой борьбы между бедными и богатыми, угнетенными и угнетателями. Туркменские эксплуататорские «верхи», стремясь повернуть колесо истории вспять, активно выступили против Советской власти, увидев в ней силу, способную окончательно пробудить дайханские массы, сделать их активными борцами за свое освобождение.
Тяжелые испытания, выпавшие на долю трудящихся Закаспия, выявили истинных сторонников Советской власти, тех, кто мужественно боролся за торжество идей Коммунистической партии, Ленина, и тех, кто, прикрываясь лживыми фразами, предавал интересы туркменского народа, пытался закабалить его силой английских штыков и белогвардейщины.
Лихолетье иностранной интервенции и гражданской войны дало недвусмысленный ответ на вопрос истории: кто есть кто?
1. ПОЗИЦИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ «ВЕРХОВ»
Контрреволюционный мятеж в Закаспии воскресил угасшие с приходом Советской власти «голубые мечты» туркменских феодалов о создании особых ханств и об-отделении их от России. С жаром они пытались растоптать едва взошедшие ростки союза трудового дайханства и рабочего класса, навсегда похоронить идеи советской национальной государственности пародов Туркестана.
С падением Советской власти в Закаспии главари национальных «верхов» полковник Ораз Сердар, ротмистр С. Овезбаев, Хаджи Мурат [49] и другие представители туркменской феодально-байской знати созвали 16 июля 1918 года в Безмеине родовых вождей, видных баев, ханов, мулл, чтобы определись свою линию в борьбе с Советской властью (в некоторых документах это сборище фигурирует как «Всетуркменский съезд». Разумеется, «Всетуркменским» его нельзя считать, так как в нем не участвовали представители бедноты, дайханских масс). Инициаторы и вдохновители этого сборища призывали собравшихся создать «национальную» армию, изгнать с туркменской земли русских, образовать фронт против красных. Они рисовали страшные картины в случае победы большевиков и возрождения Советской власти в Закаспии4.
49
Ораз Сердар Дыкма Сердаров, выходец из родовитой семьи, окончил в Петербурге Николаевское кавалерийское училище. После Октябрьской революции — глава Областного мусульманского комитета, решавшего вопрос об автономии Туркестана, объявленной правительством РСФСР, с позиций туркменской феодально-клерикальной знати. После разгона в феврале 1918 года этого комитета Ораз Сердар скрывался в районе Бахардена, требовал, чтобы дайхане вносили налоги ему, а не советским органам. После контрреволюционного мятежа был назначен командующим белогвардейско-националистических войск.
Сеидмурад Овезбаев происходил из небогатой семьи, туркестанским генерал-губернатором Куропаткиным был отдан учиться в кадетский корпус.
Хаджи Мурат (Ходжа Гельды Ходжа Мурадов) — представитель феодальной знати. После установления Советской власти во главе группы туркменских интеллигентов, бывших солдат и офицеров перешел на ее сторону, в середине мая 1918 года стал членом областного Совнаркома. Летом 1918 года, после контрреволюционного мятежа, опять оказался в антисоветском лагере.
Небезынтересна характеристика, которую дал этим людям генерал Джунковский, возглавлявший комитет так называемой «Туркестанской военной организации»:
Ораз Сердар — «совершенно бесхарактерный… коварный».
С. Овезбаев — «только и мечтает о карьере Энвер-паши (турецкий офицер, авантюрист, подвизавшийся в Средней Азии в годы гражданской войны. — Р. 3.), не особенно родовит, но энергичен, действует через Сердара. Человек очень пылкий и невоздержанный на язык, получил от комитета два миллиона рублей на сформирование конного отряда».
Хаджи Мурат — «более уравновешенный, но
Националистов не поддержал Махтумкули-хан [50] , заявивший, что не верит в их затею, которая приведет лишь к бесцельному кровопролитию. На предложение Ораза Сердара образовать самостоятельное туркменское государство он ответил, что кучке самозванцев будет не под силу бороться с Россией, так как она велика, сильна и туркменам нельзя ввязываться в войну с большевиками, которые смогли даже всесильного белого царя с трона свалить, революцию свершить. Махтумкули-хан, обозвав Ораза Сердара пьяницей и предателем, демонстративно покинул собрание.
50
Махтумкули-хан — сын Нурберды-хана и пасынок мервской ханши Поль-Джемал, владелец крупных земельных и водных угодий. Управлял Тедженским уездом, имел чин офицера царской полиции.
Род Нурберды-хана объединял значительную часть туркменского народа. После Октябрьской революции по отношению к Советской власти Махтумкули-хан держался лояльно.
«Туркестанская военная организация», чтобы склонить влиятельного родового вождя выступить на стороне белогвардейцев, пыталась стравить его с Оразом Сердаром, будто бы замышлявшим арестовать Махтумкули-хана и ханшу Гюль-Джемал (А. А. Росляков. Указ. соч., стр. 433; ЦГАОР СССР, ф. 446, оп. 2, д. 55, л. 16).
Националисты, чтобы устрашить Махтумкули-хана, посылали против него вооруженные отряды, но они вступать в борьбу с ним не решались. Пытались добиться и мирного сговора, но Махтумкули-хан не дал новоявленным «государственным деятелям» ни людей, ни продовольствия.
Дипломатично повел себя на собрании вождь рода геркез Аллаяр Курбанов [51] , от кoтopoгo Овезбаев потребовал людей для националистического формирования. Курбанов ответил, что племя гоклен (геркез — один из его родов) небольшое, всего 1500–1600 кибиток, живет на границе с Ираном и по соседству с многочисленным враждебным племенем иомудов. Если гоклены пошлют мужчин на фронт, то враждебные племена разорят аулы и заберут женщин и детей. Курбанов предложил вместо людей прислать продовольствие. Род геркез так и не дал в белогвардейские формирования ни одного человека, лишь под угрозой оружия у него угнали однажды 16 верблюдов5.
51
После Великого Октября Аллаяр Курбанов был избран первым председателем Совета аула Юванкала. После гражданской войны с оружием в руках принимал участие в упрочении Советской власти. В 1921 году — председатель Кара-Калинского волостного исполкома (ЦГА ТССР, ф. 8, он. 1, д. 155, л. 65).
На этом же сборище родо-племенные вожди выделили людей в туркменский полк, который вскоре отправился на фронт. Командующим назначили Ораза Сердара. 26 июля 1918 года на заседании Временного исполкома вторым помощником командующего утвердили Хаджи Мурата, организатором туркменских эшелонов — Гельдыева6. А 14 августа 1918 года белогвардейское правительство отпустило Овезбаеву, председателю так называемого Туркменского комитета, 500 тысяч рублей «на организацию ударной части».
В конце июля на сторону врагов Советской власти вместе с частью своих бойцов переметнулся командир красноармейского дивизиона бывший офицер Аллаяров, «пользовавшийся доверием ташкентского наркомвоена» Осипова, оказавшегося английским агентом. Осипов выдал Аллаярову 250 тысяч рублей на формирование этого подразделения. Объявив себя Аллаяр-ханом, предатель принял участие в военных операциях против кушкин-ского гарнизона, участвовал в разграблении Теджена. В сентябре 1918 года его отряд, двигавшийся песками к Мерву, был рассеян советскими войсками; остатки отряда присоединились к Джунаид-хану7.
В это же примерно время на военном и политическом горизонте появилась фигура ставленника крупных тедженских баев Эзис-хана Чапыкова, мечтавшего о собственном ханстве, собиравшего налоги в свою пользу даже при Советской власти. Спекулируя своими заслугами в восстании 1916 года против царского правительства, используя поддержку духовенства и значительный авторитет среди отсталого дайханства, он собрал крупный конный отряд и выступил против советских войск. 14 байрам-алинских ханов и баев, в том числе Юсуп-хан Нурбердыхан-оглы и Карахан Юсуп-хан-оглы, также с оружием в руках выступили против Советской власти, насильно заставляли дайхан идти в националистические формирования, всячески содействовали, особенно материально, контрреволюционным бандам. Были созданы особые отряды Баба-хана, Юсуп-хана (сын мервской ханши Гюль-Джемал). К концу декабря 1918 года, как информировал Деникина генерал-лейтенант Савицкий, националистам удалось набрать из туркмен 2800 штыков и сабель, а всего в белой армии, без англичан, насчитывалось свыше 5200 человек8.
Вначале в белом штабе сформировалось так называемое «туркменское командование». В белогвардейских войсках тон задавали «офицеры школы хана Н. Н. Иомудского с острова Челекен» [52] . А тем временем национальные «верхи» Туркменистана при подходе турецких войск к Баку (в конце июля 1918 года) послали к ним делегацию, приглашая «занять Закаспий», «освободить мусульман от русского владычества». Туркофилы строили планы с помощью белогвардейцев занять Чарджуй, свергнуть там Советскую власть, затем низложить белогвардейское правительство и провозгласить Туркменистан самостоятельным ханством. Осуществить это замышлялось с помощью Турции, разумеется став ее вассалом 9.
52
Николай Николаевич Иомудский — подполковник царской службы. До контрреволюционного мятежа возглавляемый им Совет мусульманских депутатов Красноводского уезда сотрудничал с Советской властью. Но характеристике Е. Джунковского, «человек чрезвычайно коварный, утративший престиж среди большевиков, туркменских племен и опиравшийся на свою многочисленную родню. При большевиках был комиссаром. Красноводский стачком выслал его на о. Челекен как вредного человека. В 1913 году он был также выслан генерал-губернатором из пределов края на один год» (А. А. Росляков. Указ. соч., стр. 433; ЦГАОР, ф. 446, оп. 2, д. 55, л. 14).