Большей любви не бывает

Стил Даниэла

— Дело в том, — прошептала она и протянула к нему руки. Он шагнул ей навстречу. — Дело в том, что я так люблю тебя, — она всхлипнула, — ну, пожалуйста, Филип, не уезжай…

— Эдвина, я должен.

— Ты не можешь…

Она думала о себе, о Фанни, о Тедди и об Алексис. Ведь он так нужен им всем. А если он уедет, с ними останется только Джордж. Легкомысленный Джордж с его детскими шалостями, с консервными банками, привязанными к лошадиному хвосту, с ручками, которые он «брал на время» из оставленных на улице автомобилей, с мышами, которых

он выпускал в классе во время уроков… Милый родной мальчуган, целовавший ее перед сном, а как нежно его руки обнимали Фанни… еще вчера совсем мальчишка… а осенью Джордж тоже уедет. Внезапно все изменилось, как уже было однажды, но теперь у нее не было никого, кроме детей, и она не хотела терять их.

— Пожалуйста, Филип…

Ее взгляд умолял, и он почувствовал себя виноватым. Он приехал в Калифорнию сообщить о своем решении и, естественно, предвидел подобную реакцию, но все же…

— Без твоего согласия я никуда не поеду. Я не знаю, как мне быть, но если ты действительно так хочешь и если ты не сможешь обойтись без меня, тогда я откажусь. — Филип с тоской посмотрел на нее, и по его глазам Эдвина поняла, что у нее нет выбора: она должна отпустить его.

— Но если тебе все-таки остаться?

— Не знаю… — Филип печально осмотрел мамин сад, вспомнил ее и отца, которых они так любили, и вновь повернулся к сестре:

— Мне кажется, я всегда буду чувствовать себя виноватым, я не имею права позволять кому-то еще воевать за нас. Эдвина, я хочу быть там.

Его уверенный и спокойный вид повергал ее в отчаяние. Она не понимала, чем война притягательна для мужчин, но была уже готова примириться с неизбежным.

— Но почему? Почему именно ты?

— Потому что хоть для тебя я все еще ребенок, на самом деле это не так. Я вырос, Эдвина.

Она молча кивнула, распрямилась, отряхнула юбку, вытерла ладони. Прошло довольно много времени, прежде чем она, глядя ему в глаза, сказала:

— Я согласна.

Ее голос дрогнул, но она уже решилась. Хорошо, что он приехал, чтобы поговорить с ней. Не сделай Филип этого, Эдвина никогда бы не смогла его понять. Даже сейчас она не была уверена в правильности его поступка, но она уважала брата. В одном он прав: он больше не мальчик. И должен сам отвечать за принятые решения.

— На что согласна? — Филип растерялся оттого, что сестра так неожиданно уступила. Она улыбнулась.

— Я благословляю тебя, глупыш. Я предпочла бы, чтоб ты остался, но ты вправе сам определять свою судьбу. — Эдвина вновь погрустнела. — Пожалуйста, возвращайся.

— Я обещаю… я клянусь… — Он обнял ее и крепко прижал к груди.

Они долго стояли так, а Тедди смотрел на них из окна.

Глава 20

Весь вечер братья провели вместе. Филип укладывал чемодан и предложил Джорджу захватить с собой в Гарвард кое-что из его вещей. Далеко за полночь они спустились в кухню, чтобы перекусить.

Джордж оживленно болтал, размахивая куриной ножкой, желал брату удачи, говорил о хорошеньких француженках, но Филипу было совсем не до них.

— Береги Эдвину, — сказал он и предостерег Джорджа от искушений вольной жизни в Гарварде.

— Да брось ты! — Джордж ухмыльнулся, разливая пиво.

Филип уже упаковал свой багаж, и до утра оставалось еще много времени. Братьям не хотелось расставаться этой ночью, и Джордж знал, что Эдвина не рассердится, даже если они выпьют лишнего: сегодня особая ночь.

— И тем не менее не доставляй ей лишних хлопот, — настаивал Филип. — Ей было трудно заботиться о нас все эти годы.

Минуло пять лет со дня трагической гибели их родителей.

— Ну, мы вели себя не так уж плохо. — Джордж улыбнулся, отхлебнул пива и попробовал представить своего брата в военной форме. Ему бы форма очень пошла, и Джордж пожалел, что не может поехать с ним.

— Если бы не мы, она, возможно, вышла бы замуж, — продолжал Филип задумчиво. — А может, и нет. По-моему, ей так и не удалось преодолеть свою любовь к Чарльзу. И, кто знает, удастся ли…

— Не думаю, что она к этому стремится, — сказал Джордж. Он хорошо знал характер своей сестры.

Филип кивнул.

— Ты только не огорчай ее. — Он ласково посмотрел на брата и поставил стакан. Затем улыбнулся и взъерошил волосы Джорджа. — Я буду скучать по тебе, парень. Желаю тебе успешной учебы в Гарварде.

— А тебе удачи, братец. — Джордж улыбнулся, думая о приключениях брата во Франции. — Может, мы еще увидимся в Европе…

— И не думай об этом, — Филип покачал головой, — ты нужен здесь. — По его глазам было видно, что он действительно так считает.

Джордж вздохнул и произнес:

— Знаю. — А затем продолжил непривычно серьезным тоном:

— Помни, что ты должен обязательно вернуться.

То же самое уже сказала Эдвина, и Филип молча кивнул.

В начале третьего ночи братья разошлись по своим комнатам, и когда утром они появились в столовой, то выглядели невыспавшимися. Эдвина сама приготовила им завтрак. Она улыбнулась при виде их сонных лиц.

— Поздно легли вчера? — спросила она, разливая кофе.

Фанни уставилась на Филипа. Она никак не могла поверить, что он опять уезжает, и чувствовала, что Эдвина ужасно огорчена его отъездом.

Филипа провожали всей семьей. Эдвина села за руль, и всю дорогу в машине царила атмосфера неестественного оживления.

На платформе еще несколько таких же, как он, молодых людей ждали прибытия поезда. Добровольцев было немало, хоть и прошло всего девять дней с того момента, как Соединенные Штаты вступили в войну.

Алексис, которой недавно исполнилось одиннадцать лет, выглядела особенно грустной.

— Будь осторожен, — попросила тихо Эдвина, отведя Филипа в сторону.

Джордж без конца повторял свои старые шутки. Как бы то ни было, но малыши смеялись. У Эдвины же внезапно защемило сердце, когда вдали, еще невидимый, загудел паровоз.