Большей любви не бывает
Шрифт:
— Прости меня, пожалуйста.
— Чего же ты хочешь? — мягко спросила она.
Она любила его таким, какой он был.
— Я всегда хотел только одного, Вин. Снимать фильмы в Голливуде. — Ему еще не было девятнадцати, и подобная идея казалась Эдвине совершенно нелепой.
— Но как ты попадешь туда? Его глаза оживленно заблестели.
— Дядя одного моего знакомого — директор студии. Он сказал, что я могу ему позвонить.
— Джордж, — вздохнула она, — это абсолютно нереально.
— Откуда ты знаешь? Может, из меня получится великолепный продюсер?
Они улыбнулись
— Эдвина, — он умоляюще смотрел ей в глаза, — разреши мне попытаться.
— А если я скажу нет?
— Что ж, я останусь и буду слушаться тебя. Но обещаю, если ты меня отпустишь, я каждую неделю буду приезжать домой.
Она засмеялась:
— А что мне делать с девчонками, которых ты притащишь следом?
— Оставим их в саду. — Он ухмыльнулся. — Так ты разрешишь?
— Возможно, — сказала она и грустно посмотрела на него. — А что прикажешь делать с папиной газетой?
— Не знаю, но думаю, у меня все равно ничего не получится.
Уже несколько лет газета было головной болью Эдвины, она чувствовала, что, если кто-то из профессионалов не возьмет дело в свои руки, она либо потребует колоссальных дотаций, либо дни ее сочтены.
— Видимо, ее придется продать. Один Филип хотел попробовать себя на этом поприще.
Кто знает, какое занятие выберет восьмилетний Тедди, а сама она не хотела заниматься газетой всю жизнь.
Джордж грустно посмотрел на нее.
— Я не Филип, Вин.
— Я знаю. — Она улыбнулась. — Но что поделаешь, у каждого в жизни своя дорога…
— Вин, ты… — Он не договорил, но она засмеялась и кивнула.
— Да, злодей, поезжай… брось меня одну, — поддразнила она брата.
Семь месяцев назад, когда погиб Филип, он приехал, потому что был нужен ей, но она понимала, что работа в газете не для Джорджа. Кто знает, возможно, когда-нибудь он станет неплохим продюсером.
— А кто этот человек, ну, дядя твоего приятеля? Он известен? Влиятелен?
— Один из лучших в Голливуде.
Джордж назвал какую-то фамилию, и, взявшись за руки, они вышли из отцовского кабинета. Оставалось полно нерешенных проблем, но судьба Джорджа была предопределена. Он едет в Голливуд, какой бы нелепой ни выглядела эта затея.
Глава 23
Джордж уехал в конце июля, сразу после ежегодного отдыха на озере Тахо. Они по-прежнему ездили в то же местечко, которое снимали у давних друзей своих родителей. Эдвина и дети очень любили его. Там можно было насладиться тишиной, погулять, поплавать, а Джордж, как всегда, демонстрировал незаурядное мастерство ловли рыбы. В этом году Джордж уезжал в Голливуд, и Уинфилды особо дорожили каждым днем, проведенным вместе.
Они часто вспоминали Филипа. Его гибель и отъезд Джорджа лишили Эдвину надежды передать газету кому-то из братьев. Она твердо решила ее продать.
Вернувшись в Сан-Франциско, она попросила Бена поговорить с де Янгами. Прошло два дня, как Джордж отправился в Лос-Анджелес, но телефон не умолкал ни днем, ни ночью: звонили его многочисленные друзья и подружки.
Эдвина сомневалась, что брат добьется успеха в Голливуде, да и Джордж был еще слишком юн, чтобы серьезно думать о карьере, но никакие другие профессии его не интересовали. Газеты постоянно писали о скандальной личной жизни кинозвезд, их экстравагантных нарядах, роскошных автомобилях и шумных попойках. Он был слишком юн и неискушен для всего этого, но она доверяла брату и считала, что лучше увидеть все собственными глазами и либо добиться успеха, либо забыть об этом навсегда.
— Как ты думаешь, Бен, может, стоит подождать с продажей газеты? Вдруг Джордж вернется, когда у него ничего не получится в Голливуде, а ее уже нет?
Она никак не могла решиться, но дела в газете шли все хуже, и за последнее время доходы существенно сократились. Она была обречена.
— К тому времени, когда он одумается, газеты все равно уже не будет. — Бен говорил правду, хотя и не одобрял принятое решение. Но другого выхода, видимо, не оставалось.
Де Янги не заинтересовались их предложением, но через месяц позвонили издатели из Сакраменто и сообщили, что они давно хотели приобрести газету в Сан-Франциско и «Телеграфсан» абсолютно отвечает всем их требованиям. Они предлагали хорошую сумму, и Бен посоветовал Эдвине согласиться.
— Я должна подумать.
Эдвина еще колебалась, но Бен рекомендовал ей не тянуть, иначе покупатели из Сакраменто могут и отказаться. Вырученные деньги обеспечили бы им безбедную жизнь лет на пятнадцать-двадцать.
— А что потом? — спросила она Бена. — Что будет потом?
Через двадцать лет ей исполнится сорок семь, и без мужа, без профессии, без семьи она может рассчитывать только на помощь Джорджа либо кого-то из младших. Ей не слишком нравилась такая перспектива, поэтому она не хотела торопиться. Но, с другой стороны, оставить все как есть тоже не удастся.
Бену стало жаль ее, но он никогда не решился бы сказать об этом вслух.
— У тебя есть возможность вложить деньги в какое-то новое дело. Существует целый ряд вариантов, о которых стоит подумать.
А кроме того, она могла бы выйти замуж за него или за кого-нибудь другого. Но Эдвина считала, что в двадцать семь лет эту мысль лучше оставить. Слишком поздно. Не следует и размышлять на эту тему. Она просто выполнила свой долг. Вот и все. И она ни о чем не жалела. Вспомнив, как перед отъездом сияло от радости лицо Джорджа, она вдруг почувствовала, что жизнь уходит, уходит невозвратимо. Но что толку об этом думать?
Письма Джорджа о голливудской жизни забавляли всех. Они покатывались со смеху, читая, как песик одной нарядной дамы помочился на любимую ручную змею какой-то восходящей кинозвезды и тем самым чуть не сорвал съемки. Джордж быстро освоился на новом месте и, судя по всему, был очень доволен своей работой. Дядя приятеля сдержал обещание, и Джордж осваивал профессию ассистента оператора. Через пару недель его ожидала первая съемка.
— Теперь он станет кинозвездой? — спросила Фанни вскоре после отъезда Джорджа. В десять лет мир кино казался ей чудесным, как сказка.