Большие гонки
Шрифт:
Трент на мгновение задумался. Упреки старушки он пропустил мимо ушей. Как, впрочем, и упоминание о моральных обязательствах. Другое заинтересовало - что значит «разжечь камин»? Он в жизни не видал каминов. Лазеров сколько угодно, любого типа и размера, а вот что такое камин, понятия не имел. И что бы это значило «разжигать»? Наконец сообразил, о чем идет речь. Читал в какой-то книжке. Это такой очаг, в котором горят дрова. Когда вспомнил, не смог удержаться от улыбки.
– Я в затруднительном положении, мэм, - признался Трент.
– Не могли бы мы поговорить в частном порядке?
Белинда кивнула. Тут же все, кто находился в комнате, встали и направились к выходу.
Когда они остались вдвоем, Трент демонстративно выключил свой «глазок» и несколько секунд молчал.
– Спасибо, - поблагодарил Трент.
– Я вымел отсюда жучков перед встречей. Осталось еще два, но они воспроизводят звуки, которые раздаются в туалете, когда туда заходит мэр этого поселения.
Белинда никак не прореагировала на подобное заявление.
Трент смутился:
– Конечно, мне не следовало так выражаться в вашем присутствии.
– Он вновь прервался, потом добавил, глядя в крышку стола: - Мы ведь с вами уже встречались.
– Неужели?
– удивилась Белинда.
– Когда?
– Я точно не помню. Давно, в 2062 году. Вы посетили Комплекс в мае, когда была принята восьмая поправка. Еще до того, как он был разрушен.
На морщинистом старушечьем лице отразилось недоумение и затаенная грусть.
– Странно, я никогда не жаловалась на память. Я хорошо помню это посещение. Подожди... Трент виновато почесал голову:
– Ваше кресло на магнитогравах сломалось... Старушка встрепенулась и обвиняющим жестом ткнула пальцем в молодого человека.
– Это был ты, негодник! Теперь я вспомнила. Ты заклинил поворотный механизм. Нас, правда, тогда не представили друг другу...
Трент пожал плечами:
– Вы тогда...
– Он замялся, стараясь подобрать подходящее слово, - ... очень рассердились.
Старушка чуть покраснела, вздохнула:
– Помню. Вокруг меня сновало такое множество маленьких телепатиков, что я чувствовала себя не в своей тарелке.
– Все в их присутствии чувствовали себя не в своей тарелке, - усмехнулся Трент.
– За это их и убили.
– Да, - тихо проговорила Белинда, - мне иногда кажется, что на их стороне тоже была своя доля правды.
Она резко встряхнула головой, словно отгоняя набежавшие видения.
– Это все прекрасно, но давай вернемся к нашим делам. Надеюсь, теперь тебе понятно, по какой причине мне потребовалось четыре дня, чтобы подготовиться к этому разговору?
Трент кивнул.
– Теперь слушай меня внимательно. Я не буду против, если ты ценой своей жизни выведешь из строя ЛИСК. Таковы правила игры, Трент. У меня нет проблем и с деныами: двести пятьдесят тысяч кредиток, пятьсот тысяч - для меня пустяк. Тревожит другое. Предположим, ты погибнешь в Жюль Берне, что вполне вероятно...
– Она жестом остановила пытавшего что-то сказать Трента.
– Тратить ты будешь по большей части мои деныи. Да, я считаю это предложение хорошим вложением капитала. Твои шансы сохранить жизнь минимальны, но вероятность разрушения ЛИСКа оценена более чем в семьдесят процентов. Такого мнения придерживается мой штаб. Высвобождение Лунета из-под опеки МС - это, знаешь ли...
– Она сделала паузу.
– Я даже приблизительно не могу оценить, какой доход принесет мне эта операция. В ближайшей перспективе увеличение торгового оборота в свободном пространстве составит несколько сотен миллионов кредиток. В дальней...
– Ее голос сам собой сошел на нет.
– Так в чем же дело?
– усмехнулся Трент.
– Вас смущает одно нежелательное обстоятельство? Вы боитесь, что я могу выжить и попасть в руки МС?
– Если даже ты выживешь и не попадешь в руки МС, - печально сказала старушка, - Генеральный секретарь все равно потребует твоей выдачи. Они будут угрожать войной любому независимому поселению, которое осмелится приютить тебя. В данном случае не имеет значения, насколько жители свободных территорий обрадуются тому, что ты сделал. Дальнепроходцы, например, будут плясать от радости, поверь мне. Но воевать они не отважатся, тем более за преступника, которого все назовут вором. Даже если он и благородный вор. Они скажут, у нас нет выхода, и как только все закончится, они сдадут тебя властям Объединенной
Трент ответил не сразу, сначала постарался тщательно обдумать ответ. Она была права, выбор у него невелик.
– Как же я должен поступить?
– Отказаться от задуманного.
– Это легче сказать, чем сделать.
– Придумай уловку наконец. Я - старая женщина, и мне ненавистна мысль, что ты погибнешь, пусть даже исполнив задуманное. Я не могу изменить памяти Малко. Он не был мстительным человеком, Трент.
– Когда я был помоложе...
– начал молодой человек. Белинда Сингер удивленно взглянула на Трента и рассмеялась, потом махнула рукой:
– Ладно, извини. Продолжай.
– Когда я был помоложе, я испытывал восхищение перед миротворцами.
– Как многие из нас.
– Помолчите, а?! Вы хотите снять с души тяжкий груз и в то же время прикидываете, как бы все сладилось. Итак, когда я был моложе, я восхищался миротворцами. Есть среди них люди, которые и сегодня нравятся мне. Главная беда заключается не в человеческом факторе. Большинство из них верные, честные служаки. Они добросовестно исполняют свои обязанности, действуя в рамках законов, которые призваны защищать. Беда в том, что большинство этих законов никуда не годится. Другая беда - плохие политики. Очень многие из них не только скверные люди, а то и отъявленные мерзавцы, но и плохие профессионалы. Когда я жил на Земле и ощущал себя частью человеческого сообщества, я не скупился на поддержку, в том числе и денежную, тех лоббистов, которые, как мне казалось, способны пробить нужные законы и изменить сам подход к делу. Когда случилось то, что случилось, они выкинули меня, как ненужную вещь, и я вынужден был удариться в бега.
– Трент обвел рукой комнату.
– Теперь я здесь. Это финиш, по крайней мере, промежуточный. Не так давно я решил завязать с гонками, сойти с дистанции. Но... Несколько дней назад миротворцы убили моего друга. Они сожгли ему всю спину из мазера. Он умер в страшных муках. И за это я тоже хочу отомстить. Да, меня мучит жажда мести, и это чувство еще живет во мне, но это не главное. Если вы хотите услышать еще раз, повторю - это не главное! Только ради возмездия я не стал бы покушаться на ЛИСК.
Белинда кивнула. На лице ее было спокойствие. Она с горечью произнесла:
– Я так и думала.
Лицо Трента исказила на миг болезненная гримаса, как будто слова Белинды поразили его в самое сердце.
– Я хотел бы объяснить.
– Объясни.
– Когда мне было восемь лет, я решил, что Бога нет и атеизм как раз то, в чем я нуждаюсь. Когда мне стукнуло десять, меня увлек экзистенциализм. Кстати, большинство Игроков в сети разделяют мои тогдашние убеждения. Но когда вы отвергаете существование Бога и начинаете утверждать, что во Вселенной нет ничего, кроме вашей личности, и только она представляет истинную ценность, вы невольно начинаете задумываться: зачем в таком случае вы живете? В одиннадцать лет я мечтал о том, как изменить мир. Сделать его совершеннее.
– Старушка внимательно наблюдала за ним, словно боялась упустить ход его мысли.
– Объединение движется не в ту сторону. Но самое страшное в том, что оно продолжает двигаться. Тупо, упрямо, неудержимо. Как асфальтовый каток. Я хочу остановить его. Или хотя бы притормозить. Как только оно замедлит ход, людям, стоящим во главе Объединенного совета, придется задуматься, как быть дальше. Может, у меня ничего не выйдет, но их необходимо остановить.
– Вот это я и хотела от тебя услышать!
– облегченно вздохнула Белинда и положила руки ладонями на стол.
Трент тоже не удержался от вздоха. На мгновение очертания комнаты вокруг него затуманились, затем мир померк, в ушах послышался звон. Голос словно отделился от него, звучал странно, как будто со стороны.
– Мы должны уничтожить Объединение. Час пробил. Позже, когда звон в ушах прошел, он услышал, как Белинда участливо сказала:
– Тяжкая работа, не так ли, мой мальчик?