Большие каникулы Мэгги Дарлинг

Кунстлер Джеймс Говард

— Я сомневаюсь, что он мог сделать это без вашего ведения. Сколько, по-вашему, он может стоить?

— Мы купили его в тысяча девятьсот восемьдесят первом за двести пятьдесят. Но тогда это были развалины. Теперь он… в значительно лучшем состоянии.

— Полтора миллиона? — попытался отгадать Хэйворд.

— Не меньше.

— Послушайте, пока вы официально замужем и в этой собственности есть ваша доля, он не может передать вам право собственности полностью. В худшем случае, если ему удалось заложить его, вы можете выплатить залоговую сумму, и если для этого вам понадобится занять денег без всяких обязательств, то вы обратитесь ко мне и мы этот вопрос решим.

Мэгги

чувствовала себя так, будто ее голову заполнили гелием. Огни жилых домов, стоявших по западной границе Центрального парка, которые были теперь различимы через стену деревьев, обещающе мигали, подобно лампам в деревенских окнах, обнадеживающих заблудившегося в глуши путника.

— Почему вы так заботитесь обо мне? — спросила она.

— Я восхищаюсь вами. Я вам благодарен. Вы дали мне возможность лучше ощущать себя как… личность. Разве это плохо?

— Нет.

— Разве не может кто-нибудь иметь чистые помыслы?

Мэгги не смогла удержаться от смеха. С нее как будто свалился тяжелый груз.

— Должна сказать вам, Лоренс, что вы меньше всех в Америке похожи на того, чьи поступки могут быть продиктованы чистыми и невинными помыслами.

— Это доказывает, что мы живем в циничное время.

— Может быть.

— Говоря же о журнале «Пипл»…

— Я искренне благодарна вам, Лоренс, — сказала она, — и вы самый подходящий парень из всех, кто мог бы восстановить мою веру в человечество.

Хэйворд наклонился к переговорному устройству под ремнем.

— Декстер, — сказал он шоферу, — отвези нас обратно к музею.

— Подождите, вы не будете возражать, если я попрошу вас подбросить меня в центр?

— Нет. Только скажите куда.

— Вестри-стрит, между Гудзоном и Гринвич-Виллидж.

— Едем в другую сторону, Декстер. В центр. В самый центр.

10

Скорая помощь

Большой отливающий серебром лимузин выехал из Центрального парка у Коламбус-серкл и повернул к югу на Седьмую авеню.

— Что там, в центре? — спросил Хэйворд, когда они въезжали на Таймс-сквер.

— Друг, — ответила Мэгги.

Хэйворд удовлетворился ответом и больше вопросов не задавал.

Все усилия корпорации Диснея, направленные на наведение порядка в этом центре театральной жизни, были сведены на нет простым количеством тех, чьи источники существования зависят от порока. Проститутки мрачным строем стояли перед магазином, торгующим товарами с эмблемой Микки-Мауса, а торговцы наркотиками по-прежнему, как в старые добрые времена, открыто выставляли свой товар с интервалом в пять-шесть метров по всей Сорок второй улице. Дальше по Седьмой, на Челси было полно молодых людей, одетых во все черное, эту богемную толпу недавно вытеснили из Сохо. На Шеридан-сквер в Уэст-Виллидж было сравнительно немноголюдно, новые штаммы ВИЧ-II и III собрали свою жатву в недавних вспышках эпидемии.

Когда машина пересекла Канал-стрит, Мэгги попросила шофера ехать к Гудзону, а потом на Вестри-стрит, улицу Регги.

Он жил в четырехэтажном доме, который на заре своей жизни в шестидесятых годах девятнадцатого века служил помещением для дистилляции патентованных лекарств. Из этого скромного здания вышли те сотни тысяч бутылок тоника «Крейвен Соверн», популярного на всех фронтах Гражданской войны (в нем содержалось сорок процентов алкоголя, а на вкус он напоминал виски с запахом ромашки). Приблизительно с 1900 года здание служило складом оптовому торговцу маслом и яйцами, было магазином, где незаконно торговали

спиртным, диспетчерской службой такси, греческим рестораном и, наконец, дискотекой. Регги Чан приобрел дом во время падения цен на недвижимость в начале девяностых годов. Первый этаж в настоящее время был занят рестораном натуральной пищи «Happy Bean Cafe», на втором этаже, где в течение тридцати восьми лет был офис Эдгара Крэйвена, расположились студия и квартира Регги, выходившие на улицу великолепной галереей с крышей медно-красного цвета, протянувшейся по всей семидесятипятиметровой длине дома. Третий и четвертый этажи сверху были соответственно сданы известной певице из кабаре и женщине-энтомологу из Музея естествознания. Доход от сдачи в аренду превышал выплаты по ипотечному кредиту и налоги на несколько тысяч долларов, в год, а следовательно, Регги жил здесь бесплатно да еще и кое-что оставалось.

Из машины был виден голубоватый отблеск работавшего телевизора на большом окне галереи на втором этаже.

— Можно воспользоваться вашим телефоном? — спросила Мэгги у Хэйворда.

— Конечно.

Он открыл телефон и нажал на кнопку «вкл». После первого же гудка у Регги, как обычно, включился автоответчик. Мэгги выслушала знакомое приветствие и последовавший за ним электронный сигнал.

— Регги, — сказала она. — Это я. Подними трубку. Я внизу, тут на Вестри, в машине. Я поднимаюсь. Через минуту позвоню тебе в дверь, и было бы неплохо, чтобы ты позволил мне войти.

— Вас подождать? — спросил Хэйворд.

— Нет, поезжайте. Мне придется побыть здесь какое-то время.

— А что, если его действительно нет дома?

— Я уверена, что он здесь, Лоренс. Я потом возьму такси.

— Но помните, что я вам сегодня сказал, Мэгги. У вас есть друг.

— Спасибо вам за это.

Ей захотелось обнять его. Это казалось так естественно, если бы он не был тем, кем был. Она сделала попытку. Его солидный внешний вид вселял уверенность, но от него пахло одеколоном, слегка напоминающим запах механического цеха где-то на Среднем Западе.

Когда большая машина уехала, Мэгги услышала, как вдалеке раздались отчетливые звуки выстрелов. Это немного походило на китайский Новый год. Стрельба была в Нижнем Ист-Сайде, где вооруженные радикальные протестующие арендаторы и их незаконно вселившиеся в помещение союзники собрались в оскверненной синагоге на Орчард-стрит и перестреливались с группой захвата нью-йоркской полиции. А на Вестри-стрит, рядом с рекой Гудзон, в то же время было так же спокойно, как на деревенской аллее.

Она вошла в вестибюль дома Регги и нажала на кнопку на стене. Ее стало одолевать беспокойство. Казалось, что ей ничего больше не оставалось, как уйти, когда длинноногая рыжеволосая женщина в кроваво-красном пальто из лакированной кожи, незаметно спустившаяся по лестнице, театральной походкой направилась к выходу. Мэгги узнала в ней певицу кабаре Лорну Дугал. Хотя она никогда не встречала ее, у нее было несколько записей певицы, а Регги постоянно сплетничал о кавалькаде ее дружков. Открывая дверь, мисс Дугал улыбнулась во весь рот.

— Надо же, Мэгги Дарлинг, — воскликнула она. — Вот кого не ожидала здесь встретить!

— Надо же, Лорна Дугал, — нараспев ответила Мэгги, и напряжение предыдущих часов неожиданно уступило этому счастливому моменту небольшого признания своей известности.

— Я только что читала одну из ваших книг в ванне.

— Которую из?

— «Как приготовить званый обед за четверть часа».

— А я только на днях в машине слушала ваш компакт-диск «В дубовой комнате». Если бы это была старая виниловая пластинка, то, наверное, я протерла бы на ней бороздки.