Большой куш

Эбботт Джефф

— Нет, — сказала она, невольно качая головой. — Точно так же, как и то, что вы, допуская ошибку, не превращаетесь в плохого человека, Дэнни. Прошу вас, прекратите все это.

Снова последовала долгая пауза. Слышен был только плеск волн, бьющихся о борт лодки.

— Что сделано, то сделано, Клаудия. В жизни нельзя что-то стереть, а потом исправить.

— Но жизнь предоставляет выбор, — возразила она. — Вы можете сделать выбор и отпустить нас. А пиратство — это уже федеральное преступление.

— Пиратство? — Дэнни коротко хохотнул. — Нет, правда,

скажите мне: вы действительно считаете нас пиратами? Признаться, я от этого просто в восторге, Клаудия. Вы доставили мне настоящее удовольствие. — Он залился отрывистым смехом.

— Отпустите нас прямо сейчас, и…

В этот момент дверь снова открылась.

— Она хорошо себя ведет? — осведомился Гар. — Или ты просто щупаешь ее?

— Прибереги свое хамство для своих подружек, — огрызнулся Дэнни.

— Мне нужно потолковать с ней с глазу на глаз, — заявил Гар.

— Потолковать? О чем?

— Не стоит лезть в бутылку, приятель. Я не причиню ей вреда. Давай, прогуляйся пока.

Клаудия боялась пошевелиться.

— Не указывай мне, что я должен делать, — резко бросил Дэнни. — Пока что ты работаешь на меня.

— Но ты же хочешь узнать, куда делись все эти вещи, так ведь? Я могу заставить ее говорить, и при этом ни один волосок не упадет с ее головы. Если только она действительно что-то знает. Дай мне минутку. А ты пока пойди и помоги Бену правильно объяснить ситуацию его братишке Стоуни.

Дэнни поднялся, и Клаудия услышала, как под ним скрипнули пружины кровати.

— Я вернусь чуть позже, Клаудия. С вами все будет в порядке, — пообещал он, после чего за ним закрылась дверь.

— Ты полезла драться с нами, — воркующим голосом произнес Гар. — Такая маленькая рыбка. Честно говоря, меня это бесит.

— Прости.

Гар заметил каплю крови у нее на шее и размазал ее пальцем по коже, как краску, которую женщины наносят на лицо. Медленно. Нежно. А затем он запустил руку ей в волосы и сильно ударил Клаудию головой о спинку кровати. Ее зубы щелкнули, в челюсти, которая болела после удара, запульсировала кровь. Она поморщилась, но даже не вскрикнула.

— Ты тут не шути с нами, рыбка, ладно? Не надо сопротивляться. И не стоит встревать в разговор, пока тебя не спросят. Понятно?

— Понятно, — выдавила сквозь сжатые зубы Клаудия.

Кровать скрипнула под его весом. Он взял ее босую ногу — она потеряла свои сандалии во время потасовки — и, словно клешней, стиснул большой палец.

— Если мне не понравятся твои ответы, я тебе его сломаю. Где ты научилась драться?

— На уроках самообороны в местном клубе, — солгала Клаудия. У нее было подозрение, что при правдивом ответе — в Полицейской академии в Корпус-Кристи — она может тут же вылететь за борт с пулей в голове.

Гар сдавил ее палец. Она напряглась и затаила дыхание.

— Где твоя сумочка?

О Боже. Ее полицейское удостоверение… Пистолета в сумочке не было, — она не видела необходимости носить его с собой во время отпуска и тем более брать на рыбалку, но значок и удостоверение лежали в специальном бумажнике, отдельно от водительских прав, кредитных карточек и наличных денег.

— Не

знаю. Где-то здесь. Не думаю, чтобы в кошельке у меня было больше пяти баксов.

Клаудия слышала, как он встал и прошелся по каюте. Она действительно не могла вспомнить, куда положила сумочку. Когда Бен провел ее, чтобы показать лодку, она положила ее где-то по дороге. Сейчас они находились в самой большой, хозяйской каюте, которая выходила в небольшой холл. Через него можно было пройти в гостевую каюту с двухъярусными кроватями и туалетом. А чуть дальше располагалась короткая лестница, которая вела в главный салон-гостиную. В передней части «Юпитера» еще одни ступеньки вели на небольшой камбуз и дальше, к третьей каюте, где тоже были двухъярусные кровати, туалет и отдельный душ. Она решила, что сумочка находится либо в этой каюте, либо в салоне, где они держали Бена.

Ящики со стуком открывались и закрывались, пока она не услышала звук расстегивающейся молнии. Во рту Клаудии появился кислый привкус страха, когда она поняла, что он копался в ее сумочке. Звякнули ключи: они были колечком пристегнуты к бумажнику. Увидел ли он удостоверение? Он убьет ее, если узнает, что она коп, — в этом Клаудия не сомневалась. Щелкнул раскрывшийся бумажник.

— Клаудия Марисол Салазар, Мимоза-стрит, 55, квартира 23, Порт-Лео, Техас, — громко произнес Гар.

Это он прочитал в ее водительских правах. Она почти не дышала, ожидая, что сейчас бандит заметит бумажник, в котором лежало ее полицейское удостоверение, откроет его и скажет: «Вот блин», — и сомкнет свои грязные пальцы у нее на горле.

Вместо этого Гар просунул толстую, крепкую руку ей под поясницу и спросил:

— Так, значит, эта классная лодка стоит прямо у дома Стоуни?

— Да.

— А есть там еще кто-нибудь? На службе у богатого человека?

— Мне кажется, там есть домоправительница, которая приходит по вызову. Но кроме Стоуни и Бена, там больше никто не живет.

Он снова схватил ее за большой палец ноги и больно вывернул его.

— Если ты врешь, то заплатишь за это.

— Я не вру, — ответила Клаудия, сдерживая дрожь. — Послушай, пиратство — это уже федеральное преступление. А если к нему добавится еще и убийство, то дело только усугубится.

Кость большого пальца Клаудии хрустнула у него в руках, и она уткнулась в подушку, подавляя крик от пронзившей ее боли.

— Я что, просил тебя читать мне лекцию?

— Прости, — еле слышно сказала Клаудия, превозмогая острую, как нож, боль.

Он отпустил сломанный палец, пощекотал и поцеловал ее ступню, затем взялся за следующий палец.

— Я скажу своему приятелю, что ты мне очень понравилась, и возможно, мне захочется повеселиться с тобой. Вот тогда он перестанет столько смеяться. Он просто позеленеет от зависти. Он всегда начинает ревновать, если я интересуюсь такими красивыми девчонками, как ты. Он переломает в твоем теле каждую косточку; начнет с оставшегося большого пальца на ноге, потом примется за остальные пальцы, пока дело не дойдет до ребер, ключиц и основных органов. И никто здесь не услышит твоих криков. Поэтому не нужно читать мне лекции.