Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Шагин Игорь Игоревич

Мне снова не дали слова, в котором в свою защиту я хотел сказать, что не знаю ни Рыбака, ни Рошку, никогда не слышал о какой-либо их деятельности, не являюсь руководителем ЗАО «Топ-Сервис Молоко» и не занимался созданием этого предприятия. И не обращался к Старикову с нападением на Рошку и заказом на убийство Кучерова.

Суд сразу приступил к допросу Старикова. Тот дал показания, что не причастен к этим преступлениям и что Шагин к нему не обращался с заказом на их совершение.

У участников процесса к Старикову вопросов не было. И прокурор попросил огласить его показания, данные им до его

допроса в СИЗО — до показаний, которые совпадали с его показаниями в суде.

В так называемых первичных показаниях Старикова отсутствовала какая-либо информация, что он принимал участие в нападении на Рыбака (Рошку).

А также отсутствовала информация, к кому Стариков обращался с заказом на убийство Кучерова после того, как получил от меня заказ.

На вопрос прокурора, как Стариков может объяснить такое отношение следователей к тому, как он говорит, что им было нужно, чтобы он оговаривал Шагина и других, тот ответил, что ничего не будет объяснять за следователей, а ходатайствует об их вызове в суд, чтобы они объяснили, откуда они брали информацию, когда писали («сочиняли», — поправился Стариков) ему обвинение.

— А Вы, господин прокурор…

— Гражданин, — поправил его Соляник.

— …невнимательно слушали, когда я давал показания. Я говорил, что оперативные работники заставляли меня то, что им было нужно, подтверждать следователям. А такие показания как раз свидетельствуют, что я не мог запомнить всё, что они от меня хотели.

— Повнимательнее, прокурор, — сказала Солянику судья, как будто обращая его внимание на ровность шва, в то время как белый цвет нити был разумеющимся дизайном на чёрной материи.

— Вы подавали ходатайство о вызове следователей в суд? — спросила Старикова Лясковская.

— Да, — ответил Стариков, — и следователей, и оперативных работников, но у меня есть не все фамилии.

— У меня есть все фамилии, — сказал Маркун.

— Так, давайте повременим с этими ходатайствами, — сказала Лясковская. — После рассмотрения эпизодов всех вызовем: и следователей, и сотрудников милиции. — И, получив согласие подсудимых, продолжила слушание.

Следующими были допрошены Середенко и Моисеенко, которые, по версии следствия, изложенной в обвинительном заключении, по их первичным показаниям, когда «первичным», когда «вторичным», отвергая в первых показаниях свою причастность, признавая вину во вторых и меняя третьи на первые, обвинялись в покушении на Кучерова.

Середенко сказал, что, как он уже рассказывал, был в материальной зависимости за долг по ремонту его автомобиля перед Макаровым и в счёт отработки долга два раза возил Моисеенко в Хмельницкий, причём второй раз с Моисеенко находился ещё один человек, имени которого он не знает. Он подвозил Моисеенко и этого человека к банку по указанному ими адресу. И недалеко на стоянке, в оговорённом месте ожидал их возвращения. Таким образом он отработал из долга перед Макаровым два раза по пятьсот долларов.

На вопросы прокурора Середенко ответил, что подтверждает свои показания на предварительном следствии только в той части, в которой они совпадают с его показаниями в суде. И что на предварительном следствии с ним работал лично генерал Опанасенко, который говорил, что ему нужно посадить Шагина — человека, о котором Середенко

никогда не слышал. И, находясь во власти генерала, способствовал этому.

Генерал, по предварительной договорённости с ним, организовал ему поездку из ИВС в Хмельницкий, для воспроизведения, в одном купе «столыпина» вместе с Моисеенко и вместе с ним же — содержание в СИЗО в Хмельницком в одной камере для детальных согласований их показаний. А следователи возили ему передачи от родственников из Киева, о чём свидетельствуют, как сказал Середенко, их подписи в заявлениях на передачи.

— Так что, следователи делали хорошо или плохо, Середенко? — спросила Лясковская.

— Сначала хорошо, потом плохо, — подсказал кто-то из клетки.

— Понятно, — сказала Лясковская.

Как только он попал в СИЗО-13, закончил Середенко, он сразу изменил свои показания и писал заявления в Генпрокуратуру о действиях указанного генерала. Эти заявления в деле есть, но они остались без реагирования — Середенко по ним никто не допрашивал.

У прокурора вопросов больше не было. И назначенный адвокат Середенко, молоденькая девочка, подняла руку и сказала, что у неё есть вопрос к Юрию Ивановичу (так она называла своего подзащитного).

– Скажите, пожалуйста, — робким голосом начала она, — у Вас были с собой средства защиты?

Видимо, она подразумевала пистолет, но старалась быть максимально корректной со своим подзащитным.

— Он вину не признаёт, — сказала Лясковская, как рявкнула, широко открыв рот.

– Ну, может быть, газовый, — сказал кто-то из адвокатов. Лясковская сморщила нос в сторону адвоката.

– Не было, — ответил Середенко.

– У меня средств защиты с собой не было, — продиктовала Лясковская секретарю. И округлёнными глазами, склонив голову на бок, продолжала смотреть на девочку.

– У меня вопросов больше нет, — сказала девочка-адвокат.

И суд перешел к допросу Моисеенко. Он начал давать показания, что два раза с Середенко ездил в Хмельницкий по заданию Макарова, который его нанял работать на станции и для которого он выполнял разные поручения.

Лясковская поджала губы и начала кивать головой, глядя на Моисеенко.

В первый раз, продолжал Моисеенко, Макаров дал ему визитку бизнесмена, с которым нужно было «жёстко поговорить». Как сказал Моисеенко, по долгам за газ или за бензин. Он точно не помнит, так как слушал невнимательно, потому что решил, что разговаривать с бизнесменом не будет. А скажет, что поговорил и возьмёт обещанные Макаровым 500 долларов.

И когда Середенко отвёз его по указанному адресу, он зашёл в офис и спросил секретаря, где директор. Она показала его кабинет. Он, Моисеенко, заглянул в кабинет (возможно, там был Кучеров) на тот случай, если Макаров будет его расспрашивать. Сказал Макарову, что переговорил и получил 500 долларов.

В следующий раз, примерно через две недели, Макаров отправил в Хмельницкий вместе с ним и Середенко некоего Васю, который должен был припугнуть бизнесмена, а Моисеенко — ему того показать. Он увидел автомобиль этого бизнесмена на автостоянке, когда вышел из своей машины. И Вася отправился на автостоянку — дожидаться, когда «банкир» (так они называли бизнесмена) вернётся. Вернувшись, Вася сказал, что разбил в машине стекло.