Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Шагин Игорь Игоревич

— Да-а, Шкет, — закачал головой Аслан.

Вечером того же дня в камере был бокс. Неделей ранее заехал прибывший из Донецка. С лагеря строго режима — как он пояснил, для дачи свидетельских показаний по делу Александрова (то ли политика, то ли предпринимателя, обвинявшегося в заказе избиения журналиста, умершего от причинённых травм). И против которого прибывший должен был сейчас свидетельствовать, как он не скрывал, что вспомнил, что, когда он работал в охране, то слышал о заинтересованности «этого зажравшегося бобра» в совершении этого преступления.

«Бобрами» в тюрьме называли всех тех, кто не относил себя

к тюремным мастям и у кого социальный статус был чуть выше, чем «закурить, заварить и зажевать».

На вопрос, как там в Донецке, он ответил:

— Как и везде на лагерях у строгачей. Последний хуй без соли доедают.

Было очевидно, что в обмен на помощь следствию он попросил разместить его не в камеру к «своему» строгому режиму, а на «дачу» показаний — туда, где и контингент попроще, и камеры на передачи побогаче, к первоходам. И опер'a его разместили.

Сам он был скользкий и мутный тип. Тайсон его сразу невзлюбил. И приспособленец, и лицемер. О себе говорил: «зоновская привычка: люблю в разговоре тянуть на пидараса».

— Тянешь, — говорил ему Тайсон.

— За метлу тянуть, — поправлялся он (на тюремном слэнге-фене «метлой» называли язык). И отводил глаза.

В этот вечер он получил у Аслана должность смотрящего за порядком, которую сам себе и выдумал (как он сказал, потому, что в камере бардак).

— Смотри, если хочешь, — сказал Аслан, — только внимательно. — И улыбнулся своей улыбкой.

И донецкий тут же с этой должностью решил самоутвердиться.

— Смотрите сюда, — он поднял со стенного столика пластиковый ножик, который, чтобы был всегда под рукой приоткрывать дверной глазок, там лежал с краю у уголка.

— Смотрите сюда, — повторился он. — Если хоть кто-то ещё раз оставит неубранную вещь, — он смотрел на верхний ярус (на «пальму»), очевидно, ставя в расчёт, что именно оттуда могла появиться такая кухонная утварь, но говорил всей камере, — она полетит за этим ножиком.

Он бросил ножик в мусорное ведро и добавил: «Бандерлоги».

Тайсон едва сдержался, но должность смотрящего за порядком была официальной. И приехавший должен был исправно выполнять свои обязанности.

— А почему ты выкинул ножик? Ты его покупал? Или он тебе заходил в передаче? Этот ножик передала мне жена (что так и было). А ты его выкинул, — сказал я.

И пока он соображал, как реагировать на такой расклад, Тайсон спросил: «Ты его туда ложил?» И начал его бить.

Тайсоном его называли не потому, что занимался боксом, а потому, что скулами, губами, лысой головой и глазами он был похож на знаменитого боксёра. Однако Тайсон не был хрупким парнем. И хотя, казалось, соперник был выше, он в два счёта повыбивал из него весь воздух. А вечером выставил его из камеры с вещами и фингалами.

Когда дежурный спросил: «Что случилось?», Тайсон сказал выходившему:

— Не говори, что упал с нары, а говори, что в камере, где ты был, бляди.

— Так и буду говорить, — в ответ произнёс тот.

Дверь закрылась.

— Фу, — сказал Тайсон, — теперь он так и будет говорить.

— Да, — сказал Аслан. — Теперь он будет сидеть по тройникам, и они там будут друг другу говорить.

Мотив покушения на убийство Князева и само убийство Князева в обвинительном заключении были представлены как конфликт в преступной группировке, назревший между её лидером Князевым и одним из её членов —

Трофимовым, освободившимся из заключения, — а также неким Новиковым. Которые, в свою очередь, и заказали Князева. В случае покушения, по версии следствия, — Новиков заказал одному из членов группировки — Котенко. И тот по не зависящим от него причинам не смог совершить убийство. А в случае убийства — Трофимов заказал Маркуну (как было написано, зная, что тот — член банды Шагина и занимается заказными убийствами). Маркун поручил убить Князева Лазаренко. А тот — Ружину и Рудько. И последний, по версии обвинения, совершил это преступление из самодельного автомата, причинив Князеву 40 пулевых ранений из двух обойм, повлёкших его смерть.

Однако Трофимову в обвинительном заключении это преступление было квалифицировано как заказ убийства при превышении самообороны (статья «убийство при превышении самообороны» в Уголовном кодексе предусматривала до двух лет лишения свободы. А такой статьи, как «заказ убийства при превышении самообороны», в Уголовном кодексе не было).

И суд приступил к рассмотрению последних двух эпизодов по делу.

Первым опросили Новикова, который отрицал свою причастность к покушению и пояснил, что знал, что со стороны Князева поступали угрозы в адрес Трофимова в форме высказываний, о чем он сообщил Трофимову, и что тот даже скрывался от Князева в другом городе. Такие же показания он давал на предварительном следствии. Котенко в суде сообщил, что Новиков не обращался к нему с поручением или заказом совершить убийство Князева, что следовало и из его первоначальных показаний, оглашённых в суде.

Следующим был допрошен Лазаренко.

Лазаренко дал показания, что он, по указанию Макарова, подвозил к указанному месту в кафе, где, по обвинительному заключению, должно было быть совершено убийство незнакомого ему человека. И больше ничего по этому поводу пояснить не может.

— Какого человека? — спросила Лясковская.

— Просто человека, — ответил ей Лазаренко.

Были оглашены его показания, из которых следовало, что в его и Трофимова присутствии, сказав, что это его человек, Новиков приказал Котенко убить Князева. А ему — отвезти Котенко к кафе, где должен был находиться Князев. И привезти его обратно после совершения убийства.

— Вы подтверждаете эти показания? — спросила Лясковская Лазаренко.

— Нет, — ответил он.

— А как Вы можете объяснить их происхождение?

— Мне рассказал Макаров, зачем я отвозил этого человека, а я рассказал следователям. А они записали в протоколе такие показания и сделали протокол опознания по фотографиям, который сказали мне подписать.

— Вы знали Котенко ранее?

— Нет, — ответил Лазаренко.

— Вы этого незнакомого человека отвозили к кафе? Встаньте, Котенко, — сказала Лясковская.

— Я не знаю, — ответил Лазаренко.

— Вы его видели — человека?

— Нет, — ответил Лазаренко.

— А как же Вы его подвозили?

— Дверь открылась, и он сел на заднее сиденье.

— Ну, Вы же должны были повернуться и убедиться, что пассажир у Вас в салоне, прежде чем начать движение?

— Я повернулся.

— И его Вы не видели?

— Нет.

— Он что — был в шапке-невидимке?

— Нет, — ответил Лазаренко.

— Ну, Вы же говорите, что его не видели. Или его не было в машине, когда Вы повернулись?