Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая
Шрифт:
Такой порядок исследования доказательств «шиворот-навыворот» от норм УПК, возможно, судьёй Лясковской, а может быть, и теми, кто находился выше, в проекторской зала кинотеатра, был задуман не случайно.
Это могло позволить оградить всех участников процесса, в том числе и прокурора, от случайной возможности, задавая мне вопросы, положить ещё больше доказательств моей невиновности и свидетельств фабрикации дела в протокол.
А помимо этого прилюдно чесать дворового пса — правда, это уже происходило на заднем дворе — на предмет блох против шерсти, который — кто как не он — покрал всех курей, в надежде, что он не сдержится и цапнет
Минуя меня, по версии следствия — главного виновного в покушении на убийство Подмогильного, его заказчика, — суд приступил к допросу Старикова.
Стариков сообщил суду, что он не имеет отношения к покушению на убийство Подмогильного. Что Шагин не предлагал ему убивать Подмогильного и не платил за убийство деньги. Сам он Подмогильного не знал. Когда Макаров в период конца 1998-го — начала 1999-го года отправлял его в офис фирмы «Топ-Сервис» к Шагину за данью, — Лясковская взяла ручку, и Стариков поправился, — что в здании на Гайдара, 6, то конкретно, какой фирмы «Топ-Сервис» там был офис, он не знал. Уплачивая дань, Шагин говорил, что сумма не вся, а меньше, поскольку глава Жовтневой администрации поставил вопрос о переводе фирмы в другой район. И поэтому все счета закрыты. Но так это или нет, он не знал. Он деньги не считал — отдавал Макарову. Макаров говорил, что сам выяснит у Вовочки (так он называл Фиалковского), так это или нет. Что он, Стариков, не связывал главу Жовтневой администрации с человеком по фамилии Подмогильный.
Поскольку показания Старикова в суде по смыслу совпадали с моими первыми и единственными показаниями, видимо, для опровержения моих показаний и показаний Старикова в суде прокурор приступил к оглашению показаний Старикова, данных им на следствии, то есть до его допросов в СИЗО в присутствии адвоката, поскольку показания, данные им в СИЗО в присутствии адвоката, совпадали с его показаниями в суде.
Из протокола допроса свидетеля Старикова от 3 мая 2000 года по эпизоду покушения на убийство Подмогильного:
«В середине февраля 1999 года Шагин предложил передать запечатанный конверт Маркуну, а затем передумал и попросил передать Маркуну, чтобы тот подъехал к нему в офис, а мне предложил уехать отдохнуть в Чехию. Когда вернулся, то узнал от Маркуна и Гандрабуры, что нужно найти исполнителя убийства Подмогильного…
…при мне Маркун и Гандрабура несколько раз вели разговоры по организации убийства Подмогильного…
…мне позвонил или Маркун, или Гандрабура, и сообщил, что задание выполнено. При встрече на СТО рассказали об обстоятельствах…
…на следующий день узнали, что Подмогильный остался жив. Далее с промежутками времени Шагин дал мне за убийство Подмогильного 10 тысяч долларов… Расчёт со мной деньгами производился у Шагина на фирме…»
Прокурор спросил у Старикова, как он может объяснить эти показания. Стариков сказал, что именно это ему вбивали в голову на протяжении двенадцати суток в Московском РОВД, подвешивали на лом, выламывали пальцы, о чём он уже раньше давал показания суду. Он подтверждал следователю в присутствии опер'oв то, что от него хотели сотрудники милиции.
Прокурор попросил огласить очную ставку Шагина — Старикова от 4 мая 2000 года (в качестве свидетелей), проводимую прокурором Иванцом с его протокола допроса или явки с повинной, когда Стариков подтверждал зачитываемое прокурором
На вопрос следователя (прокурора Иванца) об обстоятельствах, связанных с убийством Подмогильного, Стариков пояснил:
«В начале февраля 1999 года мне позвонил Шагин, и мы встретились с ним на фирме. В ходе разговора Шагин предложил мне убить Подмогильного, так как последний мешает ему работать. Шагин передал мне вырезку из газеты с фото Подмогильного. Срок совершения убийства Шагин не называл. Я поехал на Оранжерейную на СТО, где рассказал Маркуну и Гандрабуре о разговоре с Шагиным. Сказал им, что тот заказал убить Подмогильного.
Со слов Шагина, я какого-либо участия принимать в этом не должен. Вопросом, где лучше совершить убийство, занимался Гандрабура. Через несколько дней я отпросился у Шагина уехать в Чехию...
…По приезде из Чехии я узнал от Маркуна об оплате за выполнение заказа на убийство Подмогильного — обещал заплатить 20 тысяч долларов…
…В день покушения на убийство Подмогильного — 13 апреля 1999 года, — узнав от Маркуна и Гандрабуры подробности совершения покушения, поехал на “Топ-Сервис”, где всё рассказал Шагину…
…В этот же день была оплата… Шагин вручил пачку денег по 100 долларов. С ними уехал на СТО. Об исполнителях я Шагину не говорил…
…На следующий день вечером встретился с Маркуном, от него узнал, что у него была встреча с Шагиным, от которого узнал, что Подмогильный остался жив. Шагин ему сказал, что работа не сделана, а деньги уплачены…»
Вторые показания Старикова от первых в числе другого отличались тем, что теперь не Маркун получил от меня заказ на убийство Подмогильного, а он, Стариков. И не за 10 тысяч долларов, как он говорил (давал показания) раньше, а уже за 20. И расчёт был не частично, как он писал до этого, а сразу полностью.
На вопрос прокурора, откуда такие показания, Стариков ответил, что перед очной ставкой с Шагиным оперативные работники завели его в одну комнату с Маркуном, чтобы не было путаницы в показаниях, согласовать, «как садить», сказал Стариков, Шагина. Прокурор попросил огласить третьи показания Старикова, данные им в ИВС, в присутствии адвоката. Судья несколько раз перелистывала том, переспрашивала у прокурора номера листов. А потом сказала, что листы этого протокола допроса вырваны, развернув том и показав присутствующим, видимо, остатки корешков от вырванных страниц с боков нитей прошивки (как будто присутствующие с этого расстояния могли что-то видеть). А также добавила, что с этого места том перенумерован: старая карандашная нумерация стёрта, а поверх неё написана новая (ни один том, как этого требовал закон, не был пронумерован ручкой).
— Вот где собака порылась, — с ехидным лицом громко сказал из клетки Маркун, вероятно, демонстрируя окружающим доброе расположение к нему Лясковской.
— Мы знаем, Маркун, кто там порылся, — скорчив гримасу, сказала ему Лясковская.
После этого она спросила у адвокатов, были ли листы. Владимир Тимофеевич — видимо, опасаясь, что сейчас кто-нибудь встанет и скажет, что вырвал листы по его, Владимира Тимофеевича, поручению, — посмотрел свои записи и сказал Лясковской, что, когда он знакомился с делом, протокол допроса Старикова, о котором идёт речь, в деле был, и именно под той нумерацией страниц, о которой говорит прокурор. Это также подтвердили и другие адвокаты. Лясковская сделала перерыв на один день и распустила участников процесса.