Бомба для Гейдриха
Шрифт:
Самолет, описав круг, устремляется к северо-западу. Он пролетает над кронами отцветающих черешен, которые в предгорьях Кркнош сохраняют свой белый наряд до конца мая. Моторы работают на полную мощность, скорость — 270 километров в час. И вот самолет над Краловым Двором — над той символической чертой, которая обозначает на летной карте границу протектората.
Но того, кому принадлежит самолет, нет на борту. Он лежит в пражской больнице на Буловке в квартире ее директора — немца д-ра Дика. Он еще не пришел в сознание после наркоза. Под окнами комнаты и в коридоре неслышно прохаживаются вооруженные патрули СС. Колонна бронированных машин охраняет покой и безопасность пациента. У изголовья Гейдриха стоит как страж его личный врач бригаденфюрер
Ночная операция прошла нормально. С помощью хирургического вмешательства из брюшной полости Гейдриха были извлечены посторонние предметы — осколок английской бомбы, кусок жести от кузова машины и клок эсэсовского генеральского мундира. Если бы вместе с этими предметами не лежала в формалине селезенка обергруппенфюрера, данный клинический случай не выходил бы за границы легкого ранения. По крайней мере так полагали три светила нацистской медицины. Шеф нацистской безопасности каждую минуту мог прийти в сознание: врачи не отходили ни на шаг от его ложа, ни один из них не хотел ради нескольких затяжек сигаретой пропустить этот момент.
Бежали секунды. Из них складывались минуты, они вырастали в часы. Тем временем трехмоторный «юнкерс», принадлежавший тому, кто еще не пришел в сознание, оставил позади себя быстрое течение Вислы.
С октября 1939 г. мать польских рек была переименована в Вейхзель, а вся польская земля — в генерал-губернаторство, хотя это и звучит не совсем по-немецки. Немецкое название побежденной Польши почерпнуто из французского словаря, а его содержание — из французской колониальной политики. Тут создатели «нордической» или «новой» Европы не побоялись учиться даже у «расово неполноценных» народов.
А разве с названием «протекторат» не та же трагикомедия?
Пассажир самолета Ю-52 специального назначения мог бы кое-что рассказать об этом. Он провел первую ночь после начала оккупации, 15 марта 1939 г., в Пражском Граде в качестве эксперта при Гитлере и его министре иностранных дел Риббентропе.
В эту ночь долго совещались о том, какое название подобрать для чешской земли, чтобы оно как можно точнее обозначало будущее подчиненное положение этой страны по отношению к третьему рейху. Гитлера тогда заинтересовало предложенное Риббентропом французское название «протекторат». Он даже согласился принять за основу договор о протекторате между Францией и тунисским беем от 1881 г. «Почему бы нет? — усмехнулся фюрер. — Чехи зарились на французские законы еще в Версале». И вот утром 16 марта он подписал в Градчанах декрет об образовании «протектората Чехии и Моравии», который в большинстве пунктов просто копировал французский колониальный договор.
Единственный пассажир самолета Ю-52, идущего курсом на северо-восток, думает о протекторате и о фюрере совсем в другой связи.
Он сидит за удобным раскладным столиком. Перед ним коричневая кожаная папка с тисненой надписью: «Секретные дела государственной важности».
Земля под кабиной пилота меняет облик. Однообразная равнина уступает место зеленым сосновым массивам. Все чаще поблескивает прозрачная гладь омутов. Вода просачивается на поверхность и образует безбрежные лесные топи. Редко мелькают дороги. Они заполнены бесконечным потоком военных транспортов. О близости фронта свидетельствуют и несколько полевых аэродромов, забитых рядами машин с черно-белой свастикой.
Пассажира, летящего из Праги, не интересует то, что происходит внизу.
В кабину входит штурман.
— Господин группенфюрер, приготовьтесь к посадке!
Вдруг ни с того ни с сего появились два «мессершмитта». Подлетают почти вплотную к трехмоторному гостю и берут его на прицел. Конвой или эскорт?
Здесь никто никого не спрашивает, куда он направляется.
Но навстречу прибывшему выходит стража с черными нарукавными повязками, на которых вышита надпись: СС — личная охрана Адольфа Гитлера.
Шоссе, замаскированное цветастыми пятнами, кончается невысоким дубовым лесочком, у шлагбаума с предостерегающей надписью: «Halt!» [8] Отсюда любая процессия должна следовать к живому божеству пешком. Без всякого исключения. Откуда бы она ни прибыла. Указатель дальнейшего пути — аллея из колючих заграждений. По обеим сторонам ее — противотанковые ловушки. Серые стволы зенитных орудий тянутся вверх из чащи, готовые в любую минуту закрыть солнце огнем. Посеянные здесь драконовы семена — полмиллиона мин — не оставят никакой надежды тому безумцу, который вступил бы на эти клумбы. Сад в преисподней зловещ даже в мае.
8
Стой! (нем.).
Современная Валгалла расположилась за вышками из непробиваемого сплава. Ворота со множеством запоров. И не каждому дано их отпереть. Вместо отверстий для ключей — пулеметные гнезда. Крупповская сталь сочетается с жестяными черепами на фуражках ключников. Строгие правила не знают послабления даже для группенфюрера Франка. Автоматическое движение левой руки: документы. Автоматический взмах правой руки. Приветствие заводных манекенов у входа в мрачный паноптикум.
Железобетонный череп чудовищных размеров, погруженный в трясину Мазурских болот, оберегает мозг военной и государственной машины третьего рейха. Сей «невидимый шлем Зигфрида» при всей своей современности скрывает старый-престарый пангерманский миф. Планы тевтонов XX столетия покорить мир. На тысячу лет вперед.
Но план, который будет тут принят сегодня, не останется тайной этого волчьего логова.
Путешественник, прибывший из Праги, имеет привычку записывать все, что он считает важным для собственной карьеры. Он не предполагает, что его записки через 20 лет могут быть обнаружены и позволят точно восстановить все события прошлого. Те события, которые он сам старательно зафиксировал. И даже озаглавил:
«Визит в главную ставку фюрера в четверг 28 мая 1942.
Прибыть в 13 ч. 15 м. Секретно!»
13 часов 15 минут по имперскому времени — это время обеда фюрера, когда на свет божий выходят высокопоставленные обитатели подземного лабиринта. Наступает время обеда, когда они удостаиваются чести сидеть за одним столом с фюрером.
Перед бункером рейхсфюрера СС Гиммлера стоят двое... Один — в коричневом мундире ударных отрядов нацистской партии — это шеф НСДАП Борман. Он разговаривает с генералом СС Вольфом — адъютантом Гиммлера.
Бункер этот внешне ничем не отличается от остальных. Бетонный блок с двухэтажное здание, без окон. Отвесные стены, скошенные стыки. Крыша засажена лесными деревцами и кустами. Объекты крепостных укреплений системы «Вольфшанце» снаружи похожи на обычные доты, зато внутреннее убранство их отвечает изощренному вкусу цезарей. Немецкие инженеры из организации Тодта и специально отобранные архитекторы закончили свои проекты вовремя. И так же вовремя ушли в мир иной с помощью аварии элегантной машины, отравленного шампанского и тому подобного. После них очередь дошла до узников из рабочих команд. В одной смене — 15 тысяч человек. Их постигла та же судьба, что и египетских рабов, положивших последний камень пирамиды фараона. Их заставили молчать, засыпав глиной в огромной могиле.