Бомба для Гейдриха
Шрифт:
2. Кто наблюдал за преступниками на месте покушения?
3. Кому принадлежат вышеописанные вещи или же у кого недостает вышеописанных дамского велосипеда, плаща, кепки и портфелей?
Снова: первое, второе, третье... — гиммлеровское педантичное правило проникло во все поры аппарата службы безопасности третьего рейха — сверху донизу.
О том, кто принимает на свой счет эти вопросы, преследователи до сих пор ничего не знают. Их воззвание обращено в неизвестность, они не могут предположить, что будут услышаны именно тем, кто до сих пор назывался парашютистом. Парашют, с помощью которого он опустился на чешскую землю, закопан в лесу, близ Телчи.
Но и на этом дело не кончается. Преследователи принимают меры, каких еще не знала история криминалистики.
«ЗАЯВЛЕНИЕ
Я (данные о личности) заявляю:
1. Что мне были предъявлены снимки предметов...
2. Что мне эти предметы знакомы и что, по моим сведениям — по моему мнению, они принадлежали (кому) — использовались (кем)...
3. Что о них мог бы, по моему мнению, дать сведения...
Я предупрежден о самых строгих санкциях в случае сокрытия либо представления мною неправильных сведений.
Подпись».
В качестве приложения типографии, несмотря на недостаток высококачественной меловой бумаги, выпускают в огромном количестве снимки «вышеописанных вещей». Черная работа — обходить со снимками чешские дома и предлагать для подписи заявления — приходится на долю так называемой протекторатной жандармерии. Кроме того, жандармам приказано во время посещений квартир и домов следить также за всеми взрослыми, а это означает:
— Выяснять, не совпадает ли их внешнее описание с описанием преступников.
— Не ранены ли они в лицо.
— Не кажется ли подозрительным их поведение...
Следующая мера, из ряда вон выходящая, ограничивалась только «первым»: со снимками «с целью заполнения заявления» жандармы должны были обходить не только чешские, но и немецкие дома, и даже членов германских вооруженных отрядов, причем инструкции требовали от них «формы учтивой, но мужественной».
Между тем специалисты из криминально-технического института установили, что плащ подвергался химической чистке и это произошло в период между 1 октября 1941 г. и 1 мая 1942 г. Это послужило сигналом к тому, что полицейские органы немедленно устроили обыск всех химчисток, составили списки всех людей, отдававших в ту пору в чистку плащ, и проверили, имеется ли оный у них в наличии. Если его нет — тогда внимание! Где он? Те, кто случайно плащ выбросил, сжег либо сдал во время сбора одежды, оказался под следствием. Многие владельцы плащей были брошены за решетку; возникло множество следов, которые были тщательно прослежены, изучены, потому что даже такая обычная вещь, как иметь непромокаемый плащ, иногда может превратиться в несчастье.
Само собой разумеется, что для осуществления столь разросшейся операции сотни отборных криминалистов, которых вызвал из Берлина группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Артур Небе, шеф V управления (уголовная полиция), было совершенно недостаточно. Само собой разумеется, что не хватало специалистов выколачивать из заключенных и арестованных какое бы то ни было признание, о чем в Праге заботился группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Генрих Мюллер, шеф IV управления (гестапо). Разумеется, необходимы были мощные полицейские силы, которые были бы в состоянии справиться с этим столь широко задуманным мероприятием. Это выполнил обергруппенфюрер СС и генерал-полковник полиции Курт Далюге, шеф шутцполиции, также подчиненной гейдриховскому центру РСХА. Новый деятель на посту протектора тотчас же вызвал в Чехию и Моравию, и без того уже пронизанную разветвленным аппаратом службы безопасности, еще 60 тысяч человек из охранной полиции (шупо).
Все то, что пережила после покушения Прага, все, что в самой Германии знали под названием «Ночь длинных ножей» или «Мрак и туман», теперь переживала вся Чехия и Моравия.
«Приказываю вести поиск согласно директивам о всеобщем розыске. Произвести обыск гостиниц, меблированных комнат, ночлежных домов, ресторанов, кафе, баров, всех заброшенных строений, приютов и хат, дворов, кирпичных заводов, песчаных карьеров и других мест наружных работ, где имеются будки и другие убежища для строителей и рабочих. Проверять все едущие транспортные средства, автобусы, трамваи, деревенские подводы, на реках — все сточные трубы, плоты, лодки, места развлечений. Затем произвести обыск на всех вокзалах, на остановках и автобусных станциях, на лодочных пристанях и на территории, к ним примыкающей. В провинции особое внимание уделять передвижению приезжих и их регистрации. Включить в розыск все свободные силы своего района, а для наблюдения привлекать старост общин и заслуживающих доверия лиц. (И бретшнейдерам [13] он прибавляет задач, по крайней мере по слежке. — Авт.) Ищите припрятанное оружие и взрывчатку, проверяйте списки всех работающих в карьерах и запасы взрывчатых материалов. Розыск будет вестись до особого распоряжения, днем и ночью».
Цитируем эти сыскные предписания по записи, произведенной дежурным на жандармском пункте в Младе Болеславе. Запись хранится в архиве Министерства внутренних дел со всеми дополнениями, которые это первое предписание сопровождали.
«Дополнение к предыдущей телефонограмме: один из преступников был, вероятно, ранен в лицо. Организуйте срочное уведомление всех больниц, санаториев, врачей, аптек, фармацевтов и пр., где могла бы быть оказана ему помощь, чтобы тотчас же известили ближайший жандармский пост, если к ним явится за медицинской помощью подозрительный человек...
Передал вахмистр Гонс. Принял старший вахмистр Бицан».
И следующее дополнение, которое содержит описание преступника, продолжает:
«Преступник имеет огнестрельное оружие и использует его беспощадно. Все жилища для рабочих-иностранцев надлежит тотчас же проверить... Преступникам необходимо воспрепятствовать всеми средствами переход границ.
6 час. 20 минут, принял ст. вахмистр Бицан».
(На записи, хранящейся в архиве, на нижнем ее краю, приписано карандашом: «Франта, все равно с...ть нам на это, — лучше встретимся в С. и выпьем. Тонда».)
Из военного дневника начальника нацистской полицейской службы, который также хранится в архиве Министерства внутренних дел, как и из последующих рапортов и донесений, становится очевидным, что в «большой облаве», проводимой в Чехии и Моравии, участвовали вооруженные силы общей численностью 450 тысяч человек. Согласно имеющимся данным, было проверено 4750 тысяч жителей, прочесаны 60 лесных районов. Вряд ли можно найти хотя бы примерное сравнение для столь грандиозной полицейской операции не только в чешской, но и в мировой истории.
И тем не менее в отчетах следственной комиссии, которая оценивала ход розысков, мы читаем:
«Были привлечены все возможные и доступные вспомогательные средства... но это не дало нам никаких новых точек опоры. Сравнительно широкий круг людей из чешского населения, который, как это позднее выяснилось, мог бы дать показания относительно предметов, обнаруженных на месте покушения, хранил молчание».
Перо явно выкручивалось, когда нужно было объяснить неудачи. Не правда ли: ведь даже самые знаменитые специалисты-криминалисты, самые жестокие следователи и многочисленнейшие преследователи могут оказаться беспомощными — пусть даже существуют самоочевидные следы, — если они не имеют правдивых показаний простых людей. Огромный детективный аппарат и все «вспомогательные средства» работали на холостом ходу.