Борджиа: Дорога к Риму
Шрифт:
Ну да не о том речь. Именно Джованни делла Ровере был с крайне высокой степенью вероятности тем человеком, к которому поступят сведения от его братца, претендующего на папскую тиару. Следовательно, именно за его домом следовало следить прежде всего. Не за тем, кто туда входит, совсем наоборот. Интересовали выходящие оттуда люди, особенно движущиеся к выходу из Рима. Был отдан приказ хватать всех таких. Разумеется, лишь после того, как они окажутся за пределами города. Если без сопровождения – совсем хорошо. В сопровождении… можно лишь пожалеть тех, кто попробует сопротивляться. Как ни крути, а подтянутые к Риму кондотты давали ощутимое
Пока всё было тихо. Тишь да гладь, да грёбаная коромыслом благодать! До того момента, как в комнату, где сидели я, Бьяджио и Мигель, не ворвался Винченцо Раталли с малость ошалелыми глазами, с порога заявивший:
– Синьор Чезаре, мы его поймали!
– Кого? Комара на своей шее или шлюху, прокравшуюся для соблазнения твоих лейтенантов?
– Монаха! Бродячего монаха, который выехал из ворот Рима на шелудивом муле. Только это был не простой монах. Вы правильно сказали нам не пропускать никого, особенно таких вот… При нём было письмо с печатью префекта Рима.
– Есть! – вскочил я с кресла, попутно сбив со стола жалобно звякнувший кубок. Давай его сюда, Винченцо!
Кондотьер, сделав несколько шагов вперёд, передал мне в руки ценный трофей, попутно сказав. – А монаха мы немного поучили… ножнами мечей. Но живой, только рожа опухшая. Его тоже привезли.
– Через те же ворота? – хмыкнул Мигель. – Ну ты, Винченцо, и отважный человек.
– Через другие ворота. Синьор Корелья, - нарочито обиженное лицо кондотьера было… совсем не натуральным. – Дали по голове, засунули в мешок. Так и провезли. Несколько сольди страже, они и не посмотрели.
– Успокоились, доблестные вы мои. С монахом мы поговорить успеем, если это вообще понадобится. Вряд ли он что-то знает.
– Может и знать. Кого попало не пошлют.
– Верно, Бьяджио, - согласился я с Моранцей, который хоть и не любил вмешиваться в разговоры тех, кого считал выше себя по положению, но в таких ситуациях не молчал. – Может и сделаем из монаха святого, но позже. А пока лучше прочитать, чего там в письме начертано.
Недоумение на лицах, и лишь через несколько секунд, когда я уже сломал печать и развернул лист бумаги, Раталли спросил, не в силах усмирить любопытство:
– Сделаем святого… Это как?
– При помощи калёного железа, бичей и прочих средств, используемых против служителей церкви в самые древние времена. Как мне говорил отец, а он получше многих знает эти вопросы: «Без ужасных мук телесных, мало кто может удостоиться святости». Вот и сделаем такой подарок пойманному вами монаху. Если, конечно, он сам того захочет. Я человек добрый, можно даже сказать щедрый. Раздаю святость практически бесплатно.
Мигель откровенно заржал, Бьяджио усмехнулся… Раталли же, как ещё не успевший привыкнуть, сначала осмотрелся вокруг. Нет, приятель, тут отцов-инквизиторов не водится, они сейчас большей части в Испании. Если же всё нормально пройдёт, эту заразу надобно будет сначала ограничить, а потом вывести как тараканов. Вреда от них масса, польза же крайне сомнительна.
Что до текста письма, то тут… Да, тут было на что посмотреть. Префект Рима Джованни делла Ровере отправил это послание не абы кому, а самому королю Франции Карлу VIII. Обеспокоенное такое, жалобное. Вроде бы и от своего имени, но ссылаясь на то, что его брат, претендующий на папскую тиару, уже очень обеспокоен случившимся в первый же день конклава. Ведь из трёх претендентов большее число голосов набрал даже не Сфорца, а Родриго Борджиа, которого, помимо прочих, поддержали и испанские кардиналы. А Кастилия с Арагоном, как всем понятно, не слишком дружественны Франции. И это ещё мягко выражаясь.
– Почему делла Ровере начал плакаться французу уже сейчас? – спросил я, положив письмо на стол, чтобы все могли ознакомиться с сим образчиком не самого лучшего стиля. – Выборы только-только начались, всё может измениться. Не то чтобы я этого хотел, совсем наоборот. Причину не могу понять!
– А всё просто, Чезаре, - хмыкнул Мигель, быстрее остальных дочитавший письмо и оценивший его содержание. – Джулиано делла Ровере понял, что сторонники Сфорца и твоего отца объединены тем, что не любят всех делла Ровере. И имеют денег и влияния больше, чем он один. Он может лишь оттягивать неизбежный выбор одного из двух зол. Сфорца или Борджиа, Борджиа или Сфорца. Но не делла Ровере!
– Ищет запасной путь, - подтвердил кондотьер.
– Сфорца ему не друг, Борджиа и вовсе враг. Но его поддержали Неаполь, Генуя и Франция. Генуя мало что может за пределами своих земель. Неаполь… Я бы не стал рассчитывать на старого безумца Ферранте. Он может принять и оказать помощь, а может содрать с тебя живого кожу и отдать таксидермисту для своего «обеденного зала».
Тут я невольно передёрнулся, да и другие находящиеся в комнате не остались равнодушными. Король Неаполя был самым настоящим чудовищем и это ни разу не преувеличение. Матёрый садист, обожающий пытать до смерти своих врагов, а из тел делать чучела и рассаживать их за обеденным столом. Не просто рассаживать! Ферранте Неаполитанский любил обедать в компании своих мёртвых поверженных врагов, среди всех этих специфических ароматов и жуткой атмосферы. Слуги, подающие блюда, то и дело падали в обморок… это тоже забавляло короля.
Эх, на таком безумце психиатры могли бы не один десяток диссертаций защитить и написать столько же монографий, более чем нужных для понимания той глубины, до которой может докатиться человек.
Типаж! И ведь при всём при том садист и изверг крепко сидел на троне, с ним многие просто опасались связываться. А ну, как и их тоже… к чучельникам… возможно ещё в полуживом состоянии. К тому же Ферранте умел и любил не только пытать, но и воевать. Грязно, жёстко, без оглядки на любые правила, но это лишь давало ему дополнительные возможности.
– Верно, Винченцо. Генуя слаба. Король Неаполя непредсказуем, а потому чрезмерно опасен. Остаётся… Франция, будь она неладна. Её король Карл VIII давно точит зубы на Неаполь. А сейчас, проглотив Бретань, он усилился до опасного уровня.
– Его соседи этим недовольны. Вот-вот стычки на границах перерастут в настоящую войну.
– Её можно предотвратить, заткнув им рты кусками пирога, - отмахнулся я. – Взгляните на карту! Фердинанд Арагонский давно жаждет возвращения Русильона. Император Священной Римской империи Максимилиан может удовольствовать возвращением приданого своей дочери и выплатой немалой суммы «за беспокойство». Про Генриха Английского я и вовсе молчу… Он предпочитает мир и золото войне. Если Карл VIII решится обратить взгляд на итальянские земли, то… с соседями договориться будет возможно. Слишком уж вкусный кусок этот Неаполь! Большой, жирный, стратегически выгодный. Надеюсь, ни у кого нет сомнений, что Джулиано делла Ровере без малейших сомнений разорвёт временный союз с королём Ферранте?