Борель. Золото (сборник)
Шрифт:
— Курья не высохла? — спросил он Гурьяна.
— Нет, глубже стала.
— Катай туда.
Директор завел мотор. Автомашина запрыгала по мелким кочкам, рассеивая перегар. Ручей потерялся в кустарниках. До протоки два раза буксовала машина, и, когда Гурьян вывел ее на берег, поросший мелким ельником, старик махнул рукой.
— Вот отсюда до самых гор, Спирька говорил, лежит богатство, а тем наипаче — на дне курьи. Но вот глубока она, дешево создание, — Митрофан вышел и зашагал рядом с Гурьяном. По берегу расцветали первые подснежники и щетинилась
— Новую новинку на старую брюшинку, — сказал старик, жуя перистый пучок черемши.
— Так ты думаешь, по всей протоке есть золото? — повеселел Гурьян.
— А вот испробуем. Спирька говорил с ручательством. Взять только трудно металл. Черняев со Спирькой тут все облазили.
— Возьмем драгой.
Старик увидел дерзновенный взгляд директора, направленный на протоку, рассекающую долину на десятки километров. О драге он знал понаслышке и выразил сомнение, покачав головой.
— Ну, вот, сынок, и я у тебя, — монотонно начал он, усаживаясь на кочку. — Моему фарту судьба не вышла, стал быть. Да и не надо теперь его. Все переменилось к хорошему, видать, мне, варнаку, умирать легче.
Митрофан закашлялся и свалился бы, но Гурьян подхватил его и усадил в машину. На обратном пути старик крутил головой и бормотал что-то невнятное, не замечая встревоженных взглядов директора.
…Он пришел в сознание в больнице. Рядом сидели в белых халатах Гурьян и Вандаловская. Был уже поздний вечер.
— Старческий паралич, — объяснил доктор, рыжеволосый и длинный старик.
— Значит, есть надежда, что поживет еще? — спросила Вандаловская.
— Трудно сказать, как пойдет процесс…
В это время Митрофан открыл глаза и сделал движение, чтобы повернуться.
— Ну, как золото? — тихо спросил он.
— В первом шурфе не нашли, — заторопился Гурьян. — Оживай…
— Дай вина, — застонал Митрофан.
Доктор поднес к его губам мензурку с лекарством, но микстура вылилась обратно. Доктор взял руку старика и тревожно кивнул директору. Митрофан замычал и потянулся.
— Кончается, — шепнула Вандаловская.
— Оживет, — тихо ответил доктор.
Митрофан задышал спокойнее.
Доктор раздвинул белые занавески. В палату медленно проникал рассвет голубого июньского утра.
А на другой день Митрофан поднялся и ушел в тайгу с вольною артелью копачей.
6
Насыщенная запахом перегорелой нефти, над улицами висла копоть. Наступала ночь, движение замирало. Через голову Степанова Гурьян смотрел в окно на шелестящие в саду тополя.
От лунного света деревья казались желто-прозрачными, а ерш на голове управляющего трестом блестел отчищенным серебром. Степанов дочитал длинное письмо Стукова и устало поднял глаза на Гурьяна.
— Так в чем же дело? Программа ваша утверждена, кредиты отпускаем. Против назначения Вандаловской главным инженером и твоим первым помощником — возражений нет.
— Да, но это не все! — Гурьян повернулся вместе со стулом и подался грудью. — Я хочу выяснить, почему задерживаются материалы и продукты по нашим заявкам, когда мы открыли новый источник богатого золота? — Гурьян достал из портфеля длинный список, на который Степанов наложил руку и улыбнулся, показывая вставные зубы.
— Расскажи лучше так.
— Ну, хоть бы буровые станки. Полгода ждем «Крелиусы», а нам сунули барахло и то без истирающих материалов.
— Станки неплохие.
— И завидного мало. Ты понимаешь, мы сейчас добрались до богатства, а определить площадь этого залегания как следует нечем… И драга нам нужна.
— Значит, нужно выяснить, почему задерживаются ваши заказы?
Гурьян начинал горячиться: по щекам забегали желваки, натягивая смуглую кожу.
— А я о чем же говорю? Бегунка нас не обслуживает. На новую обогатительную фабрику два года вороны пакостят, а в тресте ничего не знают. Почему эта фабрика до сих пор не построена? Почему для нее нет агрегатов? Почему, наконец, топит наши шахты?
Лицо Степанова сразу порыхлело.
— Может быть, комиссию к вам послать?
Гурьян отмахнулся.
— Довольно акты лепить! Лучше разреши мне оставить здесь своего представителя для наблюдения за выполнением наших заказов.
— Так, значит, ты серьезно думаешь, что инженер Гирлан?..
— Определенно… Думаю, что тут целая компания работает на лордов. Ну, посмотри, не эти ли гирланы загубили, заплевали концессией Лену, разрушали несколько лет Улентуй, мешали нам.
Степанов задержал руку Гурьяна.
— Обожди, Нарыков. Я не спорю. Но ведь все надо оформить и доказать фактами. Инженер Гирлан, конечно, крупная рыба, это тебе известно.
— Мелкая вошь, — оборвал Гурьян. — Ковырни его поглубже и легко достанешь до дна.
Голубел рассвет, когда вышли они из конторы.
7
В лаборатории было светло. На столах стояли различных размеров стаканы, воронки, пробирки и много других химических приборов. Перебоев, в пенсне и сером халате, громко стучал сапогами о гладкий пол. Химик был похож на серую тень. Он взял один из стаканов и поставил его на край стола.
Затем долго рассматривал, повертывая в пухлой руке реактивные склянки, составленные на полке. Открыв одну из них, химик наклонил ее над фарфоровой чашкой. По прозрачному дну посудины покатились блестящие шарики, соединяясь в крупные сферические капли. Ртуть была здоровая. Это химик знал хорошо. Он встряхнул банку с желтоватой до пыли измолотой рудой и криво усмехнулся: это была руда из новых забоев, принесенная на анализ.
В этом беззвучном мирке химик несколько лет чувствовал себя единственным властелином и судьей. До сих пор сюда никто не проникал, никому не было дела и охоты интересоваться мирком Перебоева. Бегунвая фабрика и лотки давали то очень низкие, то значительно высокие пробы, но прежние управители рудника не пытались установить эту разницу путем более точного анализа.