Борис Годунов. Трагедия о добром царе

Козляков Вячеслав Николаевич

В этом же контексте дальнейшего укрепления позиций в недавно завоеванных царствах следует рассматривать каменное строительство в Астрахани (1587–1588) и Казани (1593–1594). При строительстве астраханского кремля снова стремились заменить наследие Чингизидов новыми символами. В «Пискаревском летописце» излагался наказ воеводе Михаилу Вельяминову и дьяку Дею Губастову, которым велено было «ломати мизгити (мечети. — В. К.) и полаты в Золотой Арде и тем делати город». По отзыву летописца, «и зделан город безчисленно хорош, а круго[м] его пояс мраморен зелен да красен, а на башнях тако же» [278] .

278

ПСРЛ. Т. 34. С. 196.

Одновременно были выстроены и северные «ворота» страны. Север издавна осваивался монастырями, Соловецкий монастырь был главной крепостью на Белом море, но такой, которую легко можно было бы оставить в тылу, взяв ее в блокаду. Вся остальная северная сторона вплоть до Кирилл о-Белозерского монастыря (еще одной крепости) и Вологды оказывалась уязвимой для вторжений. И здесь, вслед за ограничением тарханов 1584 года, начинается отказ от чьей-либо посреднической роли (в этом случае — монастырей) в обороне Севера. Дело передается в

руки московских воевод, которых сажают в новых городах — в Архангельске и Коле. Кольский воевода должен был защищать уезд от воинственных «мурманов» и устранить конкуренцию, которую могли создавать купцы, ехавшие со своим товаром в Колу вместо нового Архангельска. Архангельск имел одновременно военное и торговое значение. С одной стороны, этот город, чьим небесным покровителем был выбран «грозный воевода» Михаил Архангел, охранял Русское государство от вражеских морских экспедиций; с другой — создавалась монополия Архангельска на торговлю на Белом море. Удобнее стало собирать пошлины с иноземных купцов, давно проторивших Северный морской путь. Борис Годунов еще не мог единолично влиять на события, когда основывался Архангельск в 1584 году. Он, как и другие члены Боярской думы, всего лишь поддержал решение об укреплении административного присутствия московских властей на Севере. Однако позднее, когда Годунов получил в управление поморскую Вагу, он сполна воспользовался преимуществами транзита через Важскую землю в Архангельск.

Земли южнее Тулы и Калуги давно были яблоком раздора с Литвой. У верховских князей Воротынских, Трубецких, Одоевских и других был выбор: кому из двух великих князей служить: литовскому или московскому [279] . Постепенно к XVI веку на южной окраине Московского государства сложились огромные латифундии, лояльность владельцев которых была куплена их высоким статусом при дворе московского великого князя. Порядок этот не устроил царя Ивана Грозного, не терпевшего рядом с собой даже тени аристократической независимости. Он перетасовал знать в опричнине и земщине, но всё, что ему удалось по большому счету сделать, — это создать чин «служилых князей». Сами исторические связи князей с их родовыми гнездами по-прежнему оставались сильны. Можно было бы мириться с суздальскими, ростовскими или ярославскими князьями (хотя и здесь прежние страхи соперничества с Москвой не были еще похоронены навсегда). На южном же пограничье угроза возвращения владетельных князей в Литву была более реальной, и означала она потерю не только подданных, но и земель.

279

См.: Кром М. М.Меж Русью и Литвой. Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в. М., 2010.

Сложность состояла еще и в том, что «южный» вопрос был не двусторонним; в споры Москвы и Кракова вмешивался Бахчисарай. Со времен Орды и Куликова поля огромные пространства в верховьях Дона и Оки и далее на юг оставались неосвоенными. Слишком часто этот путь использовался для набегов татар на Русь; в итоге он превратился в «Поле», или «Дикое поле», — заросшее лесом и травою, практически незаселенное пространство. Там располагался Муравский шлях, которым можно было дойти до Тулы, — привычная дорога («сакма») крымцев на Русь. Идя этим путем, крымцы или «ногаи» могли одновременно угрожать заоцким, украинным и рязанским городам. Первая линия обороны, преграждавшая дорогу на Москву, была построена еще в 1550–1570-е годы. Тогда же была сформирована стратегия строительства укреплений из крепостей и засек, организации сторожевой службы, чтобы не дать врагу внезапно приблизиться к столице. Однако это была именно оборонительная линия, полностью предотвратить татарские походы не представлялось возможным. У неприятеля, свободно доходившего до бродов у реки Быстрой Сосны, всегда оставалась возможность дальнейшего маневра, который трудно было предугадать. Крымцы могли идти дальше по Муравскому шляху к Туле, а могли свернуть на Калмиусскую дорогу и разорить рязанские места.

В начале правления царя Федора Ивановича новые русские остроги решительно продвинулись в «Поле». В статье «О поставлении Украйных городов» автор «Нового летописца» писал: «Царь Федор Иванович, видя от крымских людей своему государству войны многие и помысля поставити по сакъмам татарским городы и посла воевод своих со многими ратными людми» [280] . В конце 1580-х — начале 1590-х годов на Быстрой Сосне были построены города Ливны, Елец и Чернавский городок. Одновременно началось строительство Воронежа [281] . Стратегически этот новый город открывал еще одну дорогу на Астрахань, перекрывая путь татарам Ногайской Орды. Строительство новых городов в «Поле» было частью общего замысла, в выработке которого, несомненно, принимал участие Борис Годунов. Строительство продолжалось и позднее, во времена годуновского царствования. Уже в 1589 году на переволоке между Доном и Волгой был основан Царицын, названный так в честь царицы Ирины Годуновой. В 1590-е годы строились Белгород (на Муравском шляхе), Оскол и Валуйки (на новой Калмиусской дороге). И, что самое показательное, передовую крепость в Польских городах (так называли форпосты, появлявшиеся в «Поле») уже в начале царствования Бориса Федоровича назвали Царевом-Борисовом. Оттуда можно было достичь еще одной, остававшейся без контроля московских людей, дороги крымских людей на Русь — Изюмского шляха [282] .

280

Новый летописец. С. 45.

281

Загоровский В. П.История вхождения… С. 197–202; Российская крепость на южных рубежах. Документы о строительстве Ельца, заселении города и окрестностей в 1592–1594 годах/Сост. В. Н. Глазьев, А. В. Новосельцев, Н. А. Тропин. Елец, 2001; Ляпин Д. А.Колонизация Центрального Черноземья в конце XVI — начале XVII века // Актуальные вопросы истории российской провинции XVI–XXI вв.: тематический сборник научных трудов. Вып. 4. Новосибирск, 2009. С. 7–23.

282

Платонов С. Ф.Очерки по истории Смуты… С. 58–65.

Исследуя время царствования Федора Ивановича, можно заметить, что решения о строительстве многих городов оказались великим предвидением. И связано это напрямую с Борисом Годуновым, умевшим не просто строить, а выстраиватьсвою политику. Например, описывая начало строительства Смоленской крепости в 1596 году, автор «Нового летописца» пишет о действиях правителя: «Царь же Феодор

Иванович, помыслив Смоленский поставити град каменной, посла шурина своего Бориса Федоровича Годунова и повеле места осмотрите и град заложите. Борис же поиде в Смоленск с великим богатством и, идучи, дорогою по градом и по селом поил и кормил, и хто о чем побьет челом, и он всем давал, являяся всему миру добрым. Прииде же во град Смоленск и пев у Пречистые Богородицы Смоленския молебная и объеха место, како быти граду, и повеле заложити град каменой. И обложив град в Смоленске, поиде к Москве» [283] . Автор «Нового летописца», по своему обыкновению, стремится упрекнуть Годунова и ищет любой повод для обвинения, даже там, где его нельзя найти. Осуждаемая летописцем щедрость не только работала на самого правителя, но была необходима для дела, так как основная тяжесть по строительству укреплений всегда ложилась на жителей близлежащих уездов. Задача возведения Смоленской крепости превосходила всё, что известно было до тех пор в русской фортификации. Борис Годунов не ограничился только привлечением на свою сторону людей, встречавших главу Думы. Он применил прием, не раз использованный в Москве: собрал со всей страны каменщиков (да и не только каменщиков, но и кирпичников, и даже горшечников!). «Каменье и известь» должны были возить из самых «дальних городов вся земля» [284] . Так «наспех», но с основательностью решалось дело со строительством Смоленской крепости.

283

Новый летописец. С. 47.

284

ПСРЛ. Т. 34. С. 198.

Не все успевали следить за государственными замыслами Годунова. Так, Латухинская Степенная книга приводит показательный случай. Когда Борис Годунов возвратился из Смоленска и с пафосом стал говорить царю в присутствии бояр, «яко сей град Смоленск будет всем городам ожерелие», то тут же столкнулся с острословом боярином князем Федором Михайловичем Трубецким. Тот «противу Борисовых речей глагола сице: „как в том ожерелье заведутся вши, и их будет не выжить“» — имелось в виду, что за Смоленск придется еще повоевать [285] .

285

Васенко П. Г.Заметки к Латухинской Степенной книге… С. 66–67.

Новые укрепления на границах Московской Руси стали опорными точками для развития государства. Это были военно-административные центры больших округов в разных сторонах царства. Кто так хорошо видел «карту» Московии и умело направлял развитие страны — вопрос для той эпохи риторический. Если мы даже не имеем прямых указаний на роль Бориса Годунова в принятии решений о строительстве новых городов и укреплений, всё равно он был одним из самых важных участников государственного строительства.

Учреждение патриаршества

Строительство земного царства имело своим основанием у Бориса Годунова заботу о строительстве царства небесного. В первую очередь это касалось украшения родового для Годуновых Ипатьевского монастыря, высокопарно называемого ими Лаврой (обычно лаврами именуются самые известные монастыри, находящиеся под прямым управлением главы церкви). На одном из монастырских зданий сохранилась древняя закладная доска с надписью: «Лета 7094 (1586) повелением благоверного и боголюбиваго и великаго государя царя великаго князя Федора Ивановича всея Руси самодержца, и его благочестивыя и христолюбивыя царицы великиа княгини Ирины, в третие лето государства его начаты бысть делати сии святые врата и оградки… около сея превеликиа Лавры святыя пребезначальныа Троица Ипацкого монастыра тщанием и верою боярина Димитриа Ивановича Годунова да боярина конюшево Бориса Федоровича Годунова на память от рода в род и по душах своих и по своих родителех в вечной поминок». Такие внутренние, глубоко личные мотивы действий Годуновых редко учитываются. Между тем монастырское строительство было началом всех мирских дел. В роду Годуновых продолжали молиться о «царском чадородии», соименные царской семье храмы появились в Пафнутьев-Боровском монастыре. «Тщание и вера» Годуновых простирались и дальше, к этому времени относится создание знаменитых украшенных книг (например, так называемой Годуновской псалтыри — вклада в Ипатьевский монастырь), строительство каменных храмов в вотчинах Бориса Годунова. Автор «Пискаревского летописца» с уважением перечислял эти постройки в селе Хорошеве, Вяземах и на Борисове городище в Верейском уезде [286] .

286

ПСРЛ. Т. 34. С. 200.

Учреждение патриаршества в России тоже отнюдь не случайно пришлось на конец 1580-х годов, когда вполне обозначилась ведущая роль Бориса Годунова как ближайшего советника царя Федора Ивановича. О русском патриаршестве думали давно, но приступить к делу со всей решительностью и свойственным ему умением смог именно Годунов. Новый правитель царства прежде остальных понял те выгоды, которые сулил приезд за милостыней одного из восточных патриархов — Иоакима Антиохийского. Само по себе появление на границах Московского царства православных греков, ехавших за вспомоществованием в Москву, было рутинным событием. Но в 1586 году в Москву приехал один из вселенских патриархов. В своей грамоте царю «Иоанну Федору» антиохийский патриарх Иоаким писал, что решение о поездке возникло у него в Царьграде, когда он встретился с вселенским и александрийским патриархами: «…изволением от братии и единослужителей во Христе патриархов устремихъся ити во страну отечествия твоея царьския державы со великим желанием яко богомолец твоего благочестия видети и здравие ти посетити» [287] . Эта ссылка на соборное решение патриархов придавала еще больше веса приезду антиохийского патриарха Иоакима и его небольшой свиты из четырнадцати человек.

287

Шпаков А. Я.Приложения. Ч. 1. С. 10. См. также: Николаевский П.Учреждение Патриаршества в России. СПб., 1880; Шпаков А. Я.Государство и церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве. Царствование Феодора Ивановича. Учреждение патриаршества в России. Одесса, 1912; Посольская книга по связям России с Грецией, православными иерархами и монастырями 1588–1594 / Подгот. текста М. П. Лукичева и Н. М. Рогожина. М., 1988; 400-летие учреждения Патриаршества в России // От Рима к Третьему Риму: Спец. вып. Roma, 1989. Библиография по этому вопросу подробно представлена в работе Б. А. Успенского: Успенский Б. А.Царь и патриарх: Харизма власти в России: Византийская модель и ее русское переосмысление. М., 1998.