Бородинское поле
Шрифт:
загадочными названиями: Колочь, Война, Стопец, Огник. И все
впадают в Москву-реку. А названия окрестных деревень -
родные, извечные: Бородино, Волуево, Шевардино,
Семеновское, Фомкино, Беззубово, Утица, Дорожино, Горки,
Псарево.
Варя не сразу услышала гул самолета. Думы ее оборвала
тревожная команда: "Воздух!" Женщины шарахнулись в только
что вырытые окопы и блиндажи. Не побежала только Лида.
Она с вызовом
шедшему прямо на них на небольшой высоте.
– Ха, думаешь, испугалась тебя, такую заразу!
– кричала
Лида, тряся в воздухе лопатой.
– Плевать я на тебя хотела!
Паразит! Ну стреляй, стреляй!
Эта бравада певички смутила Варю.
Варя уже намеревалась бежать вместе со всеми в
укрытие, но при виде невозмутимо стоящей у подножия кургана
Лиды заколебалась, подняла с кирасирской каски свою
кожаную куртку и остановилась у самого монумента. А когда
самолет протарахтел почти над головой, она инстинктивно
шарахнулась к колонне памятника и прижалась к холодному
граниту. Она видела, как из удаляющегося самолета что-то
падало и разлеталось в воздухе белым фейерверком. Точно
стаи чаек, кружились в воздухе листки бумаги и мягко
ложились на Бородинское поле.
– Листовки сбросил, гад!
– услышала Варя Лидии голос.
–
Ишь, мягко стелет. Только мы спать не собираемся.
Одна листовка упала возле постамента, и Варя несмело,
с пугливой предосторожностью подняла ее и прочитала:
"Русские женщины! Бросайте мартышкин труд,
расходитесь по домам, ждите нас и встречайте непобедимую
немецкую армию хлебом-солью. Началось решающее
наступление на Москву. Разгромленная под Вязьмой Красная
Армия не в состоянии сдержать миллион солдат и пятьдесят
тысяч немецких танков. Помните: вы роете не окопы, а могилы
для своих отцов, мужей, сыновей и братьев. Через несколько
дней наши войска пройдут по Красной площади..."
Варя с брезгливостью выпустила из рук листовку. У нее
было такое ощущение, будто она прикоснулась к чему-то
липкому, гадкому, омерзительному. В то же время что-то
тяжелое и тревожное легло на душу и больно сверлило мозг.
"Миллион солдат и пятьдесят тысяч танков... Немцы в Москве,
фашисты на Красной площади. Как это понять? Такое даже
представить невозможно. Это же будет конец. Конец всему,
чем жила, гордилась, во что верила, о чем мечтала. Это
смерть. Рабство - не жизнь. Рабство - позор".
Раздалась команда: "Кончай перекур!" И снова грызли
сырую
погруженная в тревожные, гнетущие думы. Но сосредоточиться
ей мешал звонкий говорок разбитной певички.
– Пугает, грозится. Думает, мы из пугливых, - возмущалась
подвижная пухленькая блондинка с густо накрашенными
губами. Варя восхищалась ее наивной самоуверенностью, и в
то же время ее словоохотливость несколько утомляла, а
иногда и раздражала.
Но вот Лида запела. Запела песенку, только недавно
появившуюся и ставшую неожиданно популярной. В те
суровые дни ее пели и солдаты на фронте, и девчата в тылу,
пели задушевно, вовсе не вникая в наивность слов. Песня
называлась "Синий платочек". У Лиды был хоть и слабый, но
приятный голос. Ее песенка настраивала Варины мысли на
определенный лад - Варя думала об Олеге: послезавтра она
проводит его на фронт, в добровольческий отряд. Простится. И
может, Олег будет воевать вот здесь, на Бородинском поле.
Даже, может, в этом окопе будет лежать с винтовкой или
пулеметом, поджидая фашистов. И вдруг она ужаснулась от
неожиданной мысли: а что, если все произойдет так, как
написано в листовке, - окоп этот станет могилой Олега? Или
еще безусого мальчишки Славика, или Глеба, который - Варя
знала - в эти дни формирует противотанковый артиллерийский
полк?
Продолжая машинально копать землю, она со все
нарастающей тревогой думала, задавая себе вопрос: так что ж
она копает - могилу или крепость, редут? А Лида уже
закончила песню и говорит под руку, словно угадывая Варины
мысли:
– Могилы... Еще чего захотели. Сами и найдут себе вот
тут могилу, как французы. Кто сказал, что история не
повторяется? Враки. История повторяется!
На шоссе появились два легковых автомобиля и
остановились на южной окраине Семеновского. Из машин
вышла группа людей и направилась сразу к бригаде, в которой
работала Варя. Впереди широко шагал полный круглолицый
мужчина в простеньких очках, за ним - генерал, два полковника
и еще трое в штатском. Поздоровались. Женщины прекратили
работу и полукольцом окружили приехавших. По тому, как
почтительно здоровались с подошедшими артисты, Варя
поняла: высокое начальство. Лицо очкастого ей казалось как
будто знакомым. Настойчиво вспоминала: где-то его видела.
Но где? Не вспомнила. А он уже разговаривал с окружившими