Босс для Алёнушки
Шрифт:
Ниже идёт длинное полотно текста какой-то статьи и множество фотографий с припиской: открытие гостиничного комплекса «Горная сказка».
– Помощница...
– повторяет скептически Римма Егоровна, эхом повторяя мои недавние подозрения.
– Алён, ты смотри, поосторожней с ним. Он же сердцеед, каких поискать! Прожует ведь и выплюнет. Даже косточек не оставит.
– Спасибо за заботу, - киваю я и начинаю читать статью.
А у самой в голове горькая мысль - запоздал совет! Мне б его услышать годика три назад. А что теперь-то? Боссу-сердцееду у меня поживиться
Так что припозднился Бояров.
И все же слова Риммы Егоровны задевают меня за живое. Никак не могу сосредоточиться на тексте, и в голове постоянно мелькают воспоминания о той наивной девчонке, которой я была когда-то в прошлом... пока не встретилась с самым безбашенным бабником в нашем районе.
Лёшка околдовал меня с первого взгляда. А со второго так и вовсе свёл с ума.
Он был не просто симпатичным, а невероятно привлекательным, даже красивым. Особенно для молоденьких девчонок. Потому что у него был тот самый смазливый типаж внешности, который инстинктивно ассоциируется у девочек с принцами - длинноволосый светлоглазый красавчик с густыми ресницами и беспечно-белозубой улыбкой.
А как он умел весело шутить и веселиться! Был душой компании практически в каждой молодежной тусовке. Девчонки за ним толпами бегали, мечтая обратить на себя внимание. А он почему-то выбрал на тот момент меня. Наверное, просто потому что я даже и не думала, что у меня есть какие-то шансы... на свою беду.
К счастью, залетела я от него гораздо позже, чем мы начали жить вместе. Успела закончить универ и даже проработать целый год помощником бухгалтера в маленькой фирме по сбыту электротехники.
А вот затем случилось то, что случилось.
– Алёна...
– у начальницы, которая в который раз сегодня окликает меня, странный голос.
– Да, Римма Егоровна?
– отзываюсь я, не поворачивая головы и раз в десятый, наверное, перечитывая статью. Никак не могу вникнуть из-за внутреннего раздрая.
– К тебе пришли!..
Я оборачиваюсь.
На пороге стоит паренек-курьер и держит в руках большую круглую коробку с пышным бантом. Хочу поинтересоваться у Риммы Егоровны, с чего это она решила, будто курьер заявился по мою душу... и тут замечаю на боку коробки ярко-красную размашистую надпись: «Для Алёны Клёновой».
Подхожу к загадочному пафосному сюрпризу с опаской. Ещё раз внимательно перечитываю надпись. Нет, ошибки тут никакой нет.
– А ещё какой-нибудь записки нет?
– с надеждой интересуюсь у курьера.
– От кого коробка?
Тот, явно веселясь над моей подозрительностью, с готовностью кивает:
– Записка внутри, там всё указано.
Снова чувствую себя крепостью, осаждаемой оживленными взглядами коллег. За каждым моим движением следят с жадным любопытством. И это напрягает.
Надо побыстрее покончить с этой посылочной загадкой и вернуться к чтению статьи! Нельзя дать Боярову повод посмеяться над моей невнимательностью. Или ещё хуже - над катастрофической неспособностью вникнуть в простое, казалось бы, задание.
Я вскрываю плотно упакованную
На круглом глубоком дне горкой лежит аккуратно сложенная шелково-алая тряпочка. Упакована искусно - в форме раскрытого бутона пышной розы. А сверху белеет треугольная детская открытка, на которой почему-то изображена разумная машинка с подмигивающей фарой-глазом.
Последняя деталь быстро расставляет всё на свои места.
Та-а-ак... Похоже, Бояров решил достать меня со всех сторон. Что ж, пора ознакомиться с его писаниной и узнать - зачем он прислал мне алую тряпочку.
Беру открытку в руки. Повертев ее, быстро открываю... и в ту же секунду чуть не роняю, потому что она вдруг начинает вопить истошным мультяшным голоском:
– Я машинка! Как дела?! Фара-глаз, как у орла! Я дружить с тобой хочу! Не стесняйся - прокачу!
Выкрики из треугольной открытки сопровождаются слегка заторможенной громкой музыкой и странно мяукающей барабанной дробью. Наверное, батарейка внутри просроченная. Из-за этого звуки кажутся не музыкой, а корявым издевательством над моим слухом.
Слышу, как коллеги, столпившиеся за моей спиной, начинают хихикать. Даже Римма Егоровна издает величественный грудной смешок.
– Это кто ж тебе такое прислал? И зачем?
– Секундочку...
Я с досадой всматриваюсь в рукописные строчки. Чтобы прочитать их, приходится держать эту дурацкую открыточку в распахнутом виде, и она продолжает орать про свою орлиную фару-глаз раз за разом, по кругу. Аж уши вянут. И это начинает бесить.
«Надень платье завтра на выездное мероприятие, - сообщает послание.
– Это обязательно. Возражения не принимаются. Считай выполнение этого приказа твоим возмещением ущерба за разбитую фару. Дальнейшие инструкции получишь завтра утром. Бояров.»
Шокированно перевожу взгляд с поющей открыточки на коробку. Вот эта тряпочка... платье?! Да она же совсем микроскопического размера! Сорочка - и та побольше места бы заняла!
Поднимаю алое безобразие кончиками пальцев.
Какой кошмар... Если я это надену, то буду похожа на девицу лёгкого поведения или, в лучшем случае, на какую-нибудь экскортницу, а не на помощницу генерального директора. Как он мог такое мне предложить?! А ведь говорил - забудь. Наверное, запамятовал добавить, что забыть надо ровно на два часа. Именно столько прошло с того момента, как я вышла из его кабинета.
Семь пятниц на неделе у этого человека, блин!
С другой стороны, ради окончательного утрясания инцидента с фарой... всего один раз... может, и смогу вытерпеть. Даже если при этом сама словлю ущерб иного рода. Психологический.
– Алёна, ради всего святого, выключи уже эту песенку!
– с лёгким раздражением требует Римма Егоровна, то и дело морщась.
– Голова уже от нее трещит. Она как пластинка испорченная, ужас просто. Так что там в записке-то?
Я гневно захлопываю открытку, и писклявый голосок обрывается на полуслове.