Ботфорты капитана Штормштиля
Шрифт:
— Если ты будешь покупать старых обезьян и отвозить их в Африку, у тебя никогда не будет денег, — рассмеялся шарманщик.
— Ну и черт с ними!
Хумара унес грушу подальше от шарманки, насколько позволяла ему тонкая стальная цепочка.
— Вот так и я, Тошка. — Бобоська невесело усмехнулся. — У Скорпиона на цепочке. Далеко не уйдешь…
— Покрути! — раздался за их спинами низкий отрывистый голос. Они оглянулись. Возле шарманки стоял Оришаури. — Покрути ящик! Костик слушать хочет. — Он погладил лохматую голову своего
— Ну тебя! — Шарманщик лениво зевнул. — Жарко. И потом у Хумары сейчас обеденный перерыв, разве не видишь?
— Покрути! — просил Оришаури. — Покрути ящик!
— Вон молодого человека проси. — Шарманщик кивнул на Тошку. — Он, говорят, песни сочиняет. Раз сочиняет — пусть поет. Зачем зря сочинять.
— А ты спой. — Бобоська толкнул Тошку в бок. — Спой! Мотив-то одинаковый. Давай! — Он поднял с земли шарманку, откинул упор, набросил на Тошкино плечо широкий потертый ремень. — Крути на все двенадцать баллов!
Тошка крутанул ручку совсем так, как это делают шоферы, когда хотят завести закапризничавший мотор. Шарманка взвизгнула, будто ее ударили кнутом.
— Крути правильно! — возмутился Оришаури.
Наконец Тошка приноровился, и шарманка заиграла как надо. Осталось только подпеть ей:
Скрипит дубовый кабестан, И режет воду киль…Камфорные деревья шумели под ветром совсем морским шумом. И пахли уже не аптекой, а дальними странами, о которых рассказывают матросы, вернувшись из опасного, трудного, но все же прекрасного плавания.
Оришаури стоял, раскрыв от наслаждения рот. Шарманщик тоже был доволен — люди останавливаются, чтобы послушать новую песню. Надо будет запомнить ее слова, а то про таверны и Южный Крест уже многим надоело.
Плывет сквозь бури капитан, Плывет сквозь бури капитан, Отважный Штормштиль…Тошка пел от души, стараясь не пускать петухов на верхних нотах. Он так увлекся, что не заметил двух женщин, которые шли по тротуару, о чем-то оживленно разговаривая. Вдруг одна из них остановилась как вкопанная и, схватившись за сердце, покачнулась.
— Что с вами, Нина Александровна?
— Этот… там… это… крутит… это… кажется, мой сын!
Глава 19. Охота на перепелок, «Черная пантера» и бебут боцмана Ерго
К предложению Тошки найти хозяина пальто Бобоська отнесся настороженно. Кто это мог надоумить Тошку? Уж не в милицию ли он ходил?
— При чем здесь милиция, Бобоська? Мне это посоветовал один человек.
— Какой человек?
— Ну… какая тебе разница? Ты все равно его не знаешь. В общем, тот человек, который подарил мне эти ботфорты.
— Мировые бахилы! — Бобоська пощупал пальцами
— Нет, что ты! Они с подклейкой из рыбьего пузыря.
— Стоящая вещь… Значит, просил узнать о том заказчике?
— Да, обязательно. Ты адрес его помнишь?
— Адрес в разносной книге есть. И фамилия…
Однако разносной книги в мастерской не оказалось. Она исчезла бесследно. Вместо нее на прилавке лежала новенькая, с десятком ненужных Бобоське адресов.
— Чего ты ищешь? — подозрительно спросил Сушеный Логарифм.
— Вчерашний день, — буркнул в ответ Бобоська и вышел на улицу.
— У, хулиганье невоспитанное!..
Дело осложнялось. Фамилию заказчика Бобоська забыл. Не помнил он и названия улицы:
— Но я знаю, как ехать туда. И номер дома помню — двадцать восьмой.
— Улицу надо знать, — настаивал Тошка. — Ведь ты тогда не дошел до конца. И пальто у тебя отняли не на той улице, которая в адресе была записана.
— Не на той. Это верно. — Бобоська наморщил лоб. Как же называлась та улица? Какое-то негородское у нее название было.
— Лесная?
— Нет, не Лесная.
— Садовая?
— Ты что! Садовая в самом центре. Где кино «Победа».
— Ну, может, Луговая? Или Полевая?.. Пасечная?..
— Погоди, погоди! — Бобоська ухватился рукой за подбородок. — Вспомнил!.. Огородная! Огородная, двадцать восемь. И фамилию заказчика вспомнил! Петров его фамилия. Пошли!
На Огородной, двадцать восемь, Петрова не оказалось. И вообще на Огородной улице было всего семь домов. Они стояли за тем самым пустырем, на краю которого гундосый отнял у Бобоськи сверток с пальто.
— Сегодня же вечером я сообщу об этом Што… в общем, тому человеку. — Тошка хлопнул друга по плечу. — Он, между прочим, капитан. И будь уверен, разберется в этой истории.
— Капитан? — заинтересовался Бобоська. — Дальнего плавания?
— Еще какого дальнего!..
Тошка быстренько написал Штормштилю о несуществующем владельце кожаного пальто. Запечатал письмо в бутылку и, спрятав ее под рубашку, отправился в Старую гавань. До вечера было еще далеко, и он решил заглянуть к боцману Ерго. Тот сидел в своей сторожке, сколоченной из старых корабельных переборок, и жарил на керосинке мерланов.
— Здорово, олан! — Ерго протянул Тошке твердую шершавую ладонь. — Садись, ужинать будем.
На тарелке лежали ореховые жмыхи. Светло-коричневые комочки с глубоко вмятыми бороздками — следами от пальцев.
— Жмых любишь? Мать сегодня масло давила, свежий совсем. — Ерго посыпал жмыхи сахарным песком. — Хорошая у меня мама. Видал ее, да? Мировая мама… — Он улыбнулся, подмигнул Тошке. — Ну, как, олан, учишься?
— Ничего.
— А Таня Борисова?
— Тоже.
— Молодцы! Привет ей передавай. — Он разложил по тарелкам жареную рыбу, нарезал бебутом хлеб. — Хочешь сегодня ночью на охоту поехать?