Бой капитанов
Шрифт:
Каландин остановил Карахана:
– Достаточно! Говоришь ты складно. Очень складно. И немудрено, вы, чеченцы, народ хитрый, коварный. А мое место многим не дает покоя. Слишком уж оно тепленькое. Аркаша же, сын… но не будем о нем.
Карахан заставил себя принять печальный вид:
– Вы не верите мне!
– Я никому не верю!
– Но, Георгий Дмитриевич, как быть с пленкой? У вас наверняка найдется специалист, проверит ее. Даст заключение, монтаж это или нет. Идентифицирует голоса! Определит, когда была сделана запись и даже откуда она велась.
– Скажи мне, Карахан! А зачем тебе было сдавать Есаула? С его помощью, по его же предложению, подготовившись, привлекая кавказцев, ты ведь
– Хотя бы потому, Георгий Дмитриевич, что я очень хорошо знаю Масуда. Он не станет работать с тем, кто свалит вас. Напротив, Масуд примет все меры, чтобы прикрыть Шестовскую базу общего дела, со всеми вытекающими последствиями. И Масуд не пощадит никого, кто решил пойти против вас, а значит, и против него. А я, как и любой здравомыслящий человек, хочу жить. Жить и спокойно работать. И еще… я ненавижу предательство. Есаул же предал вас. А раз сейчас он предал вас, то позже он предаст всех, кому будет служить. Такому человеку доверять нельзя. Такого человека нельзя уважать.
Каландин поднял руку:
– Ты убедил меня. Выводы сделал правильные. Забирай отряд Есаула, он твой!
– Мы не договорились об оплате.
– Что ж! Давай решим вопрос об оплате взаимных услуг. Я передаю тебе отряд Есаула, ты же взамен, как отработаешь заказ, по восточному обычаю приносишь мне голову предателя Игната Верехова. И доказательства того, что весь его отряд уничтожен. Видеокассеты будет достаточно. Но Есаула – отрезанную голову! Когда она упадет к моим ногам, будем считать, что обязательства друг перед другом мы выполнили. И разойдемся с миром. Такой договор тебя устроит?
– Устроит, Георгий Дмитриевич!
– Когда планируешь покинуть хутор? Желательно быстрее! Иначе…
– Я все понял! Завтра, в 10.00 нас уже не будет на хуторе!
– Хорошо! Охрана покажет комнату, где сможешь отдохнуть. Или ты устроишься вместе с Есаулом?
– Так будет лучше для дела!
– Хорошо! Поступай, как считаешь нужным! И постарайся до отъезда не тревожить меня. Плохо себя чувствую. Лягу, отлежусь!
– Да, да, конечно! Я все понял. Спасибо, Георгий Дмитриевич, и до свидания!
Глава 4
Карахан вышел во двор, присел на скамейку у фонтана под развесистой ивой. К нему подсел Верехов:
– Ну, что, Ваха? Чем закончился разговор с боссом?
Карахан взглянул на Есаула:
– Ты, кажется, прав, Игнат, Каландина пора менять.
– А что я говорил? И так зажился на этом свете. И все время барствовал, что при коммунистах, что при бандитах и демократах.
– Знаешь, он запросил за использование твоего отряда миллион евро!
– Старая жаба. Ему-то за что миллион?
Карахан, не обратив внимания на реплику Есаула, продолжил:
– А потом передумал.
– Просветление нашло? Снизил цену?
– Да нет, Игнат, он вообще отказался от денег!
– С чего бы это?
– Ни с чего. Просто Каландин решил изменить условия нашего договора и запросил вместо миллиона евро твою голову, естественно, после удачно проведенной операции «Зигзаг».
Верехов побледнел:
– Что? Мою голову? В каком смысле?
Карахан усмехнулся:
– В самом прямом, Есаул, в самом прямом. После проведения операции я должен обеспечить уничтожение твоего отряда, ну а тебе просто-напросто отрезать башку. Без разницы, живому или мертвому. Затем окровавленную голову привезти в усадьбу господина Каландина и бросить ее к его ногам. И никаких денег.
Караханов погладил бородку:
– Вот так, Игнат! Видимо, босс узнал, что ты желаешь его смерти. А такие люди, как он, подобного не прощают. Вопрос, откуда он мог узнать, что ты ищешь ему замену?
Есаул воскликнул:
– Да
– Только ли мне, Игнат? Ведь если это так, то получается, что я сдал тебя Каландину?!
– О тебе речи нет, Ваха, да не поверил бы твоим словам босс. Устроил бы проверку. Ты не обижайся, я просто размышляю. Черт, где и когда я мог проколоться? Если… если только на свадьбе Морды…
– Кого?
– Морды! Это погоняло одного из моих бойцов, Ваньки Мордовцева. Я тогда пережрал, бузу устроил, поутру пацаны говорили, что и на Каландина наехал. Но сам ни хрена не помню. Может, тогда и сболтнул лишнего, а сучонок, Мельник, шестерка босса, все тому и доложил, представив мой пьяный базар в выгодном ему свете.
Карахан произнес:
– Язык мой – враг мой! А почему у тебя плохие отношения с помощником Каландина? Насколько слышал, он человек спокойный, уравновешенный, в прошлом капитан, тоже спецназовец. В чем причина вашего противостояния?
Есаул сплюнул на плитку, которой был вымощен двор усадьбы:
– Сначала все между нами было нормально. Точнее, не было никак. Он сам по себе, я сам по себе. Мельник иногда передавал задания босса, мой отряд выполнял их. Он живет при хозяине, в гостевом доме, у меня, как и остальной братвы, хаты на хуторе. Места здесь живописные, Дон широкий. Берег для отдыха – лучше не придумаешь. Ну вот однажды, прошлым летом объявилась тут компания студентов. Три пацана да две девки. Молодые, лет по двадцать. Пацаны – хлюпики, а вот девки красивые были, особенно одна из них, блондинка. Прикидываешь, волосы до самой задницы. А попочка, – Есаул причмокнул, приставив пальцы к губам, – конфетка. Сиськи стояком, да и вообще вся она – ох…ть не встать. Сучка, от вида которой у любого импотента желание вмиг проснется. Обосновалась компания на бережку. Две палатки поставили, «Жигуленок» старенький в кусты загнали и давай жизнью наслаждаться. Пацаны костерок сгондобили, шампура достали, кастрюлю, а телки в бикини, представляешь, такие соски, да в бикини, по мелководью круги нарезают…
Карахан переспросил:
– Если можно, короче, Есаул. Ближе к теме.
– Ну вот, студенты балдели, а мои ребята по реке на моторке катались. Ну девиц и увидали. Ничего лишнего, а сразу ко мне. Докладывают обстановку. А я тогда поддал слегка, уж и не помню, по какому поводу, но выпил. Не сказать, чтобы много, но в голову ударило…
Карахан вновь усмехнулся:
– И в головку тоже, да?
– И в головку. Не сразу, а на берегу. Короче, подкатили мы к студентам. Я как белобрысую увидел, так и охренел. В натуре красавица. Вот тут ударило и в головку. Я к бабам, а Шавлат с Драконом к пацанам. Шуганули молодняк, те все бросили и сразу же отвалили. Девки тоже за ними, но я белобрысую поймал. Сказал, куда, дурочка, веселье только начинается. Или что-то в этом роде. Она в крик. На помощь студентов кличет, а тех только и видели. В тачку и деру, забыв и вторую девицу. Чушкари, одно слово. Ну, чё? Шавлат подружку в охапку и в кусты. Я же блондинку прямо на песочке разложил. Сорвал лифчик, трусики, в дыхало дал, чтоб не орала, не сопротивлялась, ноги раздвинул и только засадить хотел, как тут этот пидорок капитан и объявляется. Сам ли решил вдоль реки прогуляться, крики ли услышал, иль стуканул кто, но объявился. И сразу ко мне. Я – свали, моя баба, а он ствол выхватил и ко лбу. Говорит: встал – и бегом на хутор. А у самого глаза так и сверкают. Чую, выстрелит, сука, ну и отпустил соску. Та голая скрючилась, бьется в истерике, а тут из кустов крик – не надо! Мельник в кусты. И выводит оттуда вторую голую девку да Шавлата с разбитым хлебалом. На поляне как заорет: «Бегом на хутор, или положу всех!» Ну, бегом мы не стали, пехом, не спеша ушли, но слабину дали.