Бой после победы
Шрифт:
Николай объяснил обстановку. Тихон выслушал, взглянул на друга:
— Надеюсь, Коля, ты хорошо ввалил отморозкам?
— С них хватит!
— А то я добавлю с преогромным удовольствием.
— Нет! С ними работает сотрудник РОВД, ваша, — Николай посмотрел на Тихона и деда Потапа, — задача быть понятыми при обыске задержанных и их машины.
Тихон проговорил:
— Ясно! Так чего стоим? Пойдем работать?
Компания направилась к медпункту.
Головко закончил писать протокол. Горшков спросил у
— В отказ прут козлы недоделанные?
— Угадал. Твердят, что у одного, как его, Ильи Левитина, или Левы, голова разболелась. Вот и заехали в медпункт.
Николай усмехнулся:
— Аптеку нашли в деревне. А когда увидели, что медпункт закрыт, взломали дверь. Сильно, наверное, голова у этого Левы болела.
Головко сложил бумаги:
— Да все их показания чушь. Они пьяные, за метр спиртным разит.
— Тем хуже для них! Давай-ка посмотрим, что у ребятишек в кармане. Понятые, пройдите к столу. Тихон, начинай съемку!
Горшков вытащил из угла Лысого. Не развязывая рук, обыскал. На стол легли часы, складной нож, деньги разными купюрами, кастет и спичечная коробка. Кастет и коробку Горшков отодвинул в сторону:
— Итак, понятые, видите, что при задержанном, как, Степан, его фамилия?
Старшина ответил:
— Андрей Пригодин.
Николай продолжил:
— При Андрее Пригодине обнаружено холодное оружие — свинцовый кастет. А также сейчас мы посмотрим, что в спичечном коробке. — Горшков открыл коробок, воскликнул: — О, а в коробке, что лежал в кармане Пригодина, сероватый порошок, внешне напоминающий героин. Отлично. С этим все. Осмотрим второго.
Горшков толкнул Пригодина, и тот полетел в угол, ударившись о стену, воскликнул:
— Ты полегче, мусор! Тебе никто не давал права издеваться над людьми!
Николай нагнулся к нему:
— Это ты-то человек? Ты — мразь, понял? А мразь я всегда давил. Тебе еще повезло, но прими совет, заткнись и не зли меня.
Он взял за грудки Левитина, рывком поднял на ноги. Обыскал и его. У Левы, кроме часов и денег, ничего компрометирующего не обнаружил.
Головко составил второй протокол, понятые его подписали. Николай предложил осмотреть машину.
Пока осматривали кабинет, Надежда написала заявление на имя начальника РОВД, указав суть своих претензий к Лысому и Леве. В машине нашли карабин «сайгу», несколько одноразовых шприцев, два из которых были заправлены темной жидкостью, два литра водки в пол-литровых бутылках.
Дед Потап предложил:
— Коль, водку, может, изымем? В порядке конфискации. Чего ее оставлять? Все одно твои дружки-менты выпьют!
Николай одернул старика:
— Прекрати! Не твое — не тронь!
Сторож вздохнул:
— Эх, жалко, два литра пропадут. Это мне на сколько бы хватило?
Горшков достал «сайгу», отстегнул магазин. Он был заряжен. Спросил у Лысого:
— Чья волына?
Ответил Левитин:
— Мое ружье!
— Твое, а где документы на него?
— Дома!
— Для чего возите с собой?
— Неспокойно на дорогах.
— Вот как? По-моему, неспокойно от таких, как вы! И «сайга» не оружие самообороны! Ладно, с этим разберемся. Героином сами балуетесь?
Подал голос Пригодин:
— Наркоту впервые видим. Сами подкинули.
— Умней всех? Не прокатит! Попали вы, ребята, крепко. Еще в Переславле вашу подружку Ксюшу возьмем, поговорим о «пикнике» на лесном озере. Но главное, от наркоты вам не отвертеться. А это, ребята, срок!
Николай повернулся к Головко:
— Забирай их, Степан, и вези в отдел! Вместе с уликами! И не миндальничай с ними. Начнут бузить — из ствола по ляжкам. Успокоятся. А мы, — Николай взглянул на Тихонка, — давай загоним «БМВ» под навес к «УАЗу». Ты ж, дед Потап, брезент принеси, он за пожарным щитом. Прикроем иномарку.
Старшина загрузил в «девятку» связанных бандитов, вызвал к паромной переправе дежурный наряд отдела, попрощался со всеми и повел машину к реке.
Николай с Тихоном не без труда, но загнали-таки «БМВ» под навес, накрыли машину брезентом. Рудин передал Горшкову пленку.
— Держи кассету! Смотри, чтобы и эту твои сослуживцы не изъяли. У нас не ментовка, а контора какая-то. Каждый сам по себе и свои интересы блюдет. Один ты, наверное, служишь, как надо. Ну еще с десяток лейтенантов да сержантов. Остальным лишь бы бабки сбить!
— Ты не прав, Тихон!
— Конечно! А то не видел, как вице-губернатор вывернулся. Он так и остался при должности, не без участия ментов областных, а ты, человек заслуженный и правильный, в дерьме полном! Так что не надо, Коля. Прав я, и ты это знаешь!
Николай приобнял друга:
— Тихон! Не сыпь соль на сахар. Но не я в дерьме, а они, Комаров и иже с ним, потому как живут не по совести, вынуждены постоянно изворачиваться, бояться, как бы не потерять наворованное и неправедно приобретенное. А разве это жизнь? Вот так, братишка. Мы по их законам жить не будем. И никто не заставит нас ни перед кем гнуться. Мы свободны, независимы. Это дороже любых денег! Спасибо тебе. Иди, а то молодая жена, поди, заждалась и вовсю поносит меня!
— Не, Коля, она уважает тебя!
— Тем более не надо пользоваться этим. Иди!
Рудин, освещая дорогу, отправился к себе домой. Дед Потап спросил:
— А мне чего делать?
Колян взглянул на него:
— Как что? Службу нести бдительно!
— Но предупреждаю сразу, за гроб, что вы с Тихоном закатили под навес, я не ответчик!
— Естественно!
Сторож, наверное, вспомнив водку, увезенную вместе с бандитами в райцентр, тяжело вздохнул и пошел к зданию Администрации.