Бой с тенью
Шрифт:
— Я «пенсионэр» местного значения, — Сноровский усмехнулся. — Бесплатный проезд в трамвае и скидки при оплате холодной воды. Руковожу конторкой… не Управлением, конечно, но все-таки… Федор при мне, программирует все подряд…
— И «ВТ»… — хитро щурясь, предположил Безносов.
— Беседуем иногда, — признался Иван Павлович. — Доктор Пашков тоже выкрутился из той мясорубки, теперь по специальности трудится, в частной клинике, где-то в пригороде. Келлы залегли на самое дно, спрятались на внесистемной базе. Никто из сопланетников их там не видит и не слышит, только Коро, да и то лишь когда они сами захотят. А о других я ничего не знаю. Евгений, надо полагать, остался в твоем
— И Вера, — полковник кивнул.
— Вера? С Евгением?
— Свято место долго не пустует, сам знаешь. Соловей твой сгинул, а она женщина эмоциональная, хрупкая, такого натерпелась, что не перескажешь… Без надежного плеча ей никак.
— Да я ее не осуждаю. И Евгения не осуждаю, просто — не ожидал.
— Ну, а о главном виновнике всех безобразий что-нибудь слышал?
— Нет.
— А что Призрак сбежал — в курсе?
— Сбежал?! — по реакции Сноровского было понятно, что он не в курсе. — Из централа? Там же восемь уровней охраны!
— А он ни одного и не взломал. Просто пошел на свидание с неизвестным посетителем, а вместо него пришел на улицу. Говорят, показал удостоверение, да и одет был прилично, не по-арестантски. Как думаешь, не от Соловья ли он таким фокусам научился?
— Возможно. Что дальше?
— Так, может быть, попробуем найти твоего феномена и расспросить?
— Ты поэтому меня и позвал?
— Отчасти — да. Я же заправляю охранно-разыскной фирмой, не забыл еще? Мне предложили подключиться, я и не стал отказываться. На всякий случай. Что там получилось с Призраком — головой он ударился так, что телепатом стал, или третий глаз у него открылся — еще вопрос, но лично для меня очевидно, что если мы найдем беглеца, то и Соловьев окажется поблизости.
— А для меня это не очевидно. Какая между ними связь?
— Андрей же его навещал, после чего и пропал внезапно. Да и как Призрак сбежал, разве не странно?
— Ну и что? Это все косвенные улики.
— Да я пока ни в чем не обвиняю Соловьева, ты расслабься. Просто мне надо переговорить с ним, и думаю я, что ты тоже не прочь встретиться с твоим подопечным.
— Снова устный контракт предлагаешь?
— Сначала скажи — нужен тебе Соловьев? Если нет, я буду искать Призрака, не отвлекаясь на побочные версии.
— А-а, то есть ты хотел мне сделать одолжение?!
— Ну что ты закипаешь? Будто сам никогда не комбинировал. Дельце одно у меня завелось, в несколько ходов…
— С Призраком в качестве фигуры, а Соловьевым вместо пешки?
— С точностью до наоборот. Призрака я потом разменяю, а Соловья тебе верну. За бесплатно.
— А если он не захочет?
— А если это надо Родине, кто его будет спрашивать?
— Сомневаюсь я, что Андрей исчез просто так, а потому и не уверен, что его стоит возвращать.
— Ну, не буду возвращать — сам решай.
— Я подумаю.
— Само собой, — Безносов обрадовался. — До завтра. В шесть утра пришлю к тебе Женю, а то без провожатого мою новую базу не найти.
— Я же сказал «подумаю», а не «согласен»!
— А я так и понял…
— Жук ты, Безносов.
— А ты? — полковник рассмеялся. — Куда тебя отвезти?
— Туда, откуда забрал.
— Кстати, Палыч, тебя снова пасут, ты в курсе?
— Нет. Я каждый день и в офисе, и дома все проверяю — «жучков» нет, да и хвоста я за собой не замечал, хотя такой опыт, сам понимаешь, не пропивается.
— Однако же это факт. — Безносов тронул водителя за плечо: — Поехали…
Шофер кивнул и вывел машину на дорогу.
— А кто? — спросил Сноровский, недоверчиво глядя на полковника.
Безносов пожал плечами и задумчиво взглянул в окошко.
— Бог
Вера убрала тарелки в мойку и расставила на столе чайный сервиз. Она всегда придавала особое значение сервировке стола и никогда не смешивала порядок приема пищи, как это привык делать Евгений. Он вполне допускал, что котлеты можно запивать чаем или кофе, а варенье брать не чайной ложечкой, а тем, что в данную минуту оказывается под рукой, например, вилкой или коркой хлеба. Воспитание позволяло ему еще много чего неприемлемого для Веры, а кочевой образ жизни приучил не брезговать ни обедами из термосов, ни подозрительными уличными бутербродами. Он наблюдал за действиями Веры, как всегда, с легкой улыбкой. В общем-то ее аккуратность Евгению нравилась. Наряду с прочими достоинствами она делала Веру просто идеальной хранительницей очага. Пока что тема «очага» всерьез не обсуждалась, но взаимоотношения прогрессировали, причем вектор прогресса был сориентирован именно на долговременное совместное проживание.
— Завтра рано уйдешь? — поинтересовалась Вера. — Подбросишь до работы?
— Сама-сама, — Евгений виновато развел руками. — Машина остается за тобой. Пользуйся.
— А ты опять поедешь на казенном танке? Рано? К вечеру-то вернешься?
— В пять. А вернусь… — он развел руками.
— Совсем замучил тебя шеф.
— Вот стану полковником, сам буду всех мучить. Идем спать?
— Иди, я уберу и тоже…
— Я могу не дождаться. Усну — не растолкаешь.
— Я знаю один способ, — Вера кокетливо намотала на палец белокурый локон, — на разведчиков действует безотказно.
— Что, на всех?! — притворно возмутился Евгений.
— На военных, майоров, ростом сто восемьдесят, атлетического телосложения и… проживающих в этой квартире.
Она хотела сказать — «и… которых я люблю», но почему-то передумала и ляпнула про квартиру. Заминка и смена интонации были едва заметными, но от Евгения эти детали наверняка не ускользнули. Он, однако, сделал вид, что этого не заметил, и отправился в душ, а Вера закусила губку и уставилась в окно.
Но там не было ничего интересного. Остатки грязного снега, серые дома, голые верхушки кривеньких кленов и облачка пара от дыхания людей и выхлопов машин. Освещались все эти составляющие городского пейзажа небогато: отсветами из окон и редкими для спального района фонарями. Ни звезд, ни луны девушка не видела, хотя никаких облаков на небе не было. Зимой их серые разводы можно было разглядеть даже ночью, но когда, подтаивая, чернел снег, это правило уже не работало. Кошачье занятие немного отвлекло Веру от грустных мыслей, но очень скоро смотреть из окна ей стало скучно и мысли вернулись.
Разве трудно было сказать «люблю»? Не поверить в это самой или действительно полюбить, а просто сказать. Женя был идеальным мужчиной. Внимательным и любящим. Вот опять… «любящим». А она сама? Девушка нервно потеребила лямку белоснежного кухонного передника. Забыть о страшных событиях четырехмесячной давности, о Соловьеве, о том неописуемом чувстве, которое проникало в каждую клетку, заставляло звенеть каждый нерв…
Женя ей нравился. С ним было спокойно и уютно. Но на большее мог рассчитывать лишь Андрей. Не какой-нибудь другой более достойный мужчина — более достойного, чем Женя, можно было искать всю жизнь и так и не найти. Нет, этим человеком просто должен был стать Соловьев. Со всеми его недостатками, заскоками и непредсказуемостью. Никого другого Вера не любила и не хотела, а еще она была уверена, что Андрею тоже не найти лучшей подруги, чем она.