Бой с тенью
Шрифт:
— Какие вы, келлы, быстрые, — Сноровский невесело усмехнулся. — Мы же не на Диши, где всем заправляет единая электронная система, а потайных местечек в сто раз меньше, чем в одном нашем округе…
— Постойте, Иван Павлович, — перебил его Феликс. — Кто сказал «искать»?
— Ты.
— Я спросил — искать или нет?
— Ну, а потом сам себе и ответил: «искать однозначно»…
— Это был не я.
— То есть?
— Женя, ты говорил что-нибудь? — Сошников обернулся к парочке в кресле.
Логинов отрицательно
— Нет, но «однозначный» приказ тоже слышал…
— Все слышали, но никто не говорил? — Феликс приподнялся, заглядывая на диван. — Может, Федор?
Программист лежал на спине, раскрыв рот, и негромко храпел. Он не просто спал, а был практически без сознания. Говорить в таком состоянии он не мог, даже что-нибудь бессвязное.
— Хладный труп, — поставил диагноз Сноровский, проследив за взглядом келла. — До утра, как минимум.
Сошников сел на колени и упер кулаки в бедра.
— Но я же слышал чей-то голос…
— Это была мысль, а не голос, — вдруг пояснил Иван Павлович. — Я вспомнил, мы с Андреем так пару раз общались. Потому ты и не понял, кто говорит.
— А вы поняли?
— Нет. Так же, как все остальные…
— Он употребил слово «однозначно», круг сужается, — заметил Евгений.
— Во-первых, он сужается ровно на два процента. Это словечко употребляют все, кому не лень, — возразил Сноровский, — а во-вторых, мы же решили искать не голос чеширского кота, а Соловьева.
— И вас не волнует, что кто-то запросто влез всем нам в мозги?! — Сошников от возмущения даже встал.
— Сядь, — Иван Павлович повелительным жестом указал на пол, — тепло загораживаешь. Чего ты разошелся? Первый раз замужем, что ли? Если некто влез в наши головы и подтвердил, что надо искать Соловья, значит, волнуйся не волнуйся, а будешь искать. И нет разницы, кто нам удружил, поскольку этого все равно не узнаешь. Может, это вообще кто-то из нас.
— Я знаю только одного человека, подающего особенные надежды, — едва слышно пробормотал Феликс и одними глазами указал на Евгения.
— Непринципиально это, — Сноровский задержал взгляд на Феликсе ровно настолько, чтобы келл понял, что старый чекист и без его подсказок учитывает все детали.
Кириллу Мефодьевичу многозначительного взгляда не досталось, он сидел далеко позади всех собеседников и видел только их затылки или профили.
— А если это Сущность? Если Проклятию надоела наша тупая невосприимчивость к образным подсказкам и оно решило использовать открытый текст?
Федор всхрапнул особенно громко. Сноровский переждал раскат и ответил:
— Сомневаюсь, что вашему Проклятию под силу оперировать мыслями-словами. Но, допустим, это так. Тогда как поступить? Наоборот? А если это не Сущность? Если это был сам Соловьев? Он вряд ли хочет, чтобы его нашли, но может быть и такое.
— Это был тот человек, — тихо произнесла Вера. — Я его узнала.
— Человек из подвала?
— Нет, но я чувствую, что это он.
— Человек в балахоне — Соловьев? — Кирилл Мефодьевич звякнул чашкой о блюдце.
— Нет, это кто-то еще, — возразил Евгений.
— Тот, в подвале, не был похож на Андрея, — поддерживая его, пролепетала Вера.
— А-а, ну-у тогда — конечно, — саркастично протянул Феликс. — Мы просто не знали, а на самом деле Соловьев был одним из миллиона телепатов, для которых влезть сразу в пять голов — плюнуть и растереть! Неужели никто не обратил внимания на почерк?! Это же его коронный номер! Сплетать сознания людей в змеиные клубки!
Вера была просто в шоке. Она побледнела и медленно сползла с колен Евгения на ковер.
— Сошников, молчать, — едва сдерживаясь, приказал майор.
— Ты со мной не согласен? — Феликс запрокинул голову к потолку. — Андрей Васильеви-ич, ау! Как слышите, прием! Скажите этим теоретикам, что вы на связи…
Все невольно замолчали и прислушались, но ответа не последовало. В гостиной наступила гробовая тишина. Затих даже Федор.
— Феликс, ты не прав, — нарушил молчание матронарм. — Вряд ли это был Андрей…
— Тихо! — вдруг потребовал разгоряченный Сошников. — Слышите? — Он обвел вопросительным взглядом всю компанию.
— Нет, — за всех ответил Сноровский.
— Вот именно, — Феликс подскочил к дивану и склонился над Федором. — Он не дышит!
— Переверните на живот! — вскакивая с кресла, крикнул Евгений.
— Зря доктора не прихватил, — пробормотал Сноровский, присоединяясь к Сошникову. — У пьяных такое запросто. Стошнит, вырвет, а он даже не проснется и так и лежит на спине. Захлебнуться — проще простого… Что там?
— Да вроде бы чисто, но ведь он не дышит! — Феликс беспомощно толкнул перевернутого Федора руками в спину. — Курилович, просыпайся! Дыши, алкоголик!
— Вот до чего доводит отсутствие дисциплины, — сокрушенно проронил Иван Павлович. — Распустил я вас…
— Где аптечка? — деловито осведомился Евгений. — Там должна быть трубка.
— А как ее вставлять, ты знаешь? — не оборачиваясь, спросил Сошников. — Надо, наверное, сделать искусственное дыхание… — Он снова перевернул пострадавшего, зачем-то расстегнул на его груди рубашку и оглянулся: — Вера, тебе это будет проще…
Веры на месте не было.
— Вера!
Девушка показалась из кухни с ванночкой для льда в одной руке и полотенцем в другой. Она молча подошла к дивану и, отстранив Сошникова, высыпала лед на грудь Федору. Затем она открыла его рот и, обмотав пальцы полотенцем, сильно дернула пациента за язык. Федор захрипел и согнулся чуть ли не пополам. Лед скатился за пазуху, и он, закашлявшись, смешно подпрыгнул. Синюшная бледность с его лица тут же исчезла, а мутные глаза наполнились слезами и выпучились.