Бой тигров в долине. Том 2
Шрифт:
– Дело в том, уважаемая госпожа Суханова, что Лариса Скляр убита. И, поскольку ее паспорт оказался у вас на руках, у меня есть все основания думать, что это именно вы убили женщину, которую считали любовницей вашего мужа. Так как? Вы убили?
Алена обомлела. Как – убита? Это что же, получается, что Слава… Нет, не может быть, наверное, ее убил кто-то другой, а ее паспорт оказался у Славы, потому что он планировал какую-то совместную поездку и собирался брать билеты. Ну, конечно, все именно так и было. Но этот симпатичный милиционер с покрасневшими от бессонницы глазами говорит, что это она убила Ларису. Как же так?
– Это не я, – пробормотала Алена, тяжело опускаясь на стул, который ей услужливо пододвинул хозяин квартиры.
– Тогда кто? Ваш муж?
– Я не знаю. Поверьте мне, я ничего
– Верно, это пятьдесят первая статья Конституции, – слегка усмехнулся оперативник. – Но вы поймите, госпожа Суханова, у вас находится паспорт убитой. Это факт, требующий хоть какого-то объяснения. И объяснение вы должны дать следователю, который составит протокол. От вас никто не требует, чтобы вы давали показания против супруга, от вас требуется только объяснение того факта, что паспорт потерпевшей у вас в руках. Так что вам придется проехать со мной к следователю.
– А если я не хочу?
– Тогда привод. Принудительное доставление. И замечу вам, госпожа Суханова, если вы ни в чем не виноваты, то ваш отказ ехать к следователю выглядит более чем странно.
– Но мне нужно домой, у меня ребенок болеет.
Оперативник снова усмехнулся.
– Простите, как вас зовут?
Она даже обиделась. Он же смотрел ее документы, там ведь написано! Не обратил внимания? Не запомнил? Ну вот, а она все еще считает себя красавицей… Да когда ж такое было, чтобы мужчина не запомнил, как ее зовут! Хотя какая теперь разница, вопрос-то серьезный, убийство какое-то, Слава, паспорт…
– Алена. Можно без отчества.
– Так вот, Алена-без-отчества, больной ребенок как-то не помешал вам ехать к Скляр выяснять отношения. Может, вы и следователя осчастливите своим присутствием? Давайте-ка без лишних разговоров сядем в машину и поедем. Чем быстрее вы дадите показания, тем быстрее освободитесь.
Алена была настолько ошеломлена неожиданным поворотом событий, что не сразу смогла собраться с мыслями и начать обдумывать происходящее. Она молча сидела в машине на заднем сиденье, за спиной у оперативника, и постепенно мысли обретали некоторую стройность и последовательность. Если все это правда, если Славка убил свою девицу, то его посадят, это без вариантов. Может ли она, Алена, его жена, чем-то помочь и сделать так, чтобы Славу не посадили? Ничего умного в голову не приходило, она уже сказала, что нашла паспорт у мужа, и назад эти слова никак не взять, их слышал не только оперативник с ранней сединой и усталым лицом, но и соседи, мужчина и женщина. Не отпереться никак. Значит, придется все повторять и подтверждать. Чем это ей грозит? Остаться одной с ребенком на руках? Боже мой, она так боялась, что Слава ее бросит и уйдет к другой женщине, она ревновала, сходила с ума, следила за ним, подслушивала, подсматривала, подозревала, задавала вопросы, а, оказывается, бояться надо было вовсе не этого. Неужели Слава способен на убийство? Выходит, что способен. Или все-таки нет, и убил девицу кто-то совсем другой, а паспорт оказался у Славы совершенно случайно? В этом случае ей абсолютно нечего бояться, она даст показания, потом Славу тоже вызовут на допрос, и он все объяснит, и его отпустят. И все будет как прежде. Как прежде… А хочет ли она этого? Хочет ли снова бессонных ночей, переполненных страхом остаться одной, потому что если Слава разведется, то половину имущества он оставит себе, то есть придется продавать и делить роскошную квартиру, обе машины, дачу… Нет, делиться Алена Суханова не хочет, это однозначно. Так, может, пусть он сядет? И все достанется ей одной. Конечно, ей страшно оставаться без Славы, который приучил ее к тому, что он сам решает все проблемы, и без него она боится почувствовать себя беспомощной и неприспособленной, но если ей достанутся все его деньги и все имущество, то можно этим разумно распорядиться и нанять специально обученных людей, которые будут решать все ее проблемы. В конце концов, сам Слава работает личным помощником у миллиардера Забродина, а кто сказал, что у нее, у Алены Сухановой, не может быть личного помощника? Вот только не отняли бы деньги. Кажется, это называется конфискацией.
– Скажите, –
Тот молча пожал плечами.
– Понимаете, – продолжала Алена, – у меня ведь на руках ребенок, и мне важно понимать, не грозит ли мне конфискация имущества.
– Не грозит, – ответил оперативник, и Алене по голосу показалось, что он улыбнулся.
Впрочем, может быть, ей это только показалось.
Оказалось, воздух за пределами здания СИЗО пахнет совсем иначе, чем тот, который она вдыхала во время разрешенных режимом прогулок. Накануне Виталий Николаевич приходил к ней и сказал, что настоящего убийцу арестовали, и завтра ее выпустят. С самого утра Наташа была как во сне, плохо понимала, что говорят ей сокамерницы, и даже когда пришла контролер, худая жилистая женщина с весьма заметными усиками над верхней губой, и велела: «Аверкиной на выход с вещами», не сразу сообразила, что все закончилось. И только вдохнув сладковатый влажный воздух, какой бывает только в конце февраля, Наталья почувствовала, что проснулась и кошмарный сон больше не снится.
На улице ее ждал адвокат Кирган, а чуть поодаль, напряженный и растерянный, стоял Ленар. Она не успела понять, что именно так изменилось в нем, то ли осанка, то ли взгляд, то ли седина блеснула в густых темно-русых волосах. Ленар бросился к ней, крепко обнял, прижал к себе, и ей показалось, что его плечи стали шире, а руки – сильнее. И только в этот момент ее отпустило окончательно, она уткнулась лицом в воротник его куртки и отчаянно разрыдалась, впервые с момента ареста. До этого она все время плакала, и слезы лились как бы сами собой, не принося облегчения, а теперь она рыдала в голос и чувствовала, что боль и страх постепенно выходят из нее. Теперь рядом есть этот бывший мальчик, ставший мужчиной, и ничего плохого с ней больше не случится. Наташа Аверкина в этот миг поняла, что она не одна.
– Ну, друзья мои, куда вас везти? – Кирган подошел к ним и тоже обнял Наташу. – У нас сегодня большой день, и можете распоряжаться мной как вашим водителем.
– Если можно, я хотела бы познакомиться с теми людьми, которые помогли Ленару, – попросила Наташа. – Хочу поблагодарить их за всё, что они для меня сделали.
– Не вопрос, – развел руками Виталий Николаевич. – Сейчас я позвоню и, если они дома и ничем не заняты, отвезу вас к ним.
Он позвонил, очень коротко переговорил и широко улыбнулся:
– Поехали, нас ждут.
Ленар сел рядом с ней на заднем сиденье и всю дорогу держал Наташу за руку. И не отпускал эту руку до тех пор, пока она не перестала рыдать, только теперь уже на плече невысокой худенькой женщины по имени Маргарита Михайловна.
Марго первым делом хотела накормить Наташу, но та стала отказываться, у нее от волнения и переживаний не было аппетита.
– Это у тебя нервное, – твердо произнесла Маргарита Михайловна, – твой организм истощен, потому что какое там питание в этой тюрьме, смех один. Тебе нужно обязательно поесть, чтобы набраться сил.
Наташа смутилась, дело было, конечно же, не в том, что она не хотела есть, а в том, что она чувствовала себя грязной после двухмесячного пребывания в камере, о чем, набравшись смелости, потихоньку сказала хозяйке.
Марго понимающе кивнула и проводила ее в ванную, принесла чистое полотенце и какие-то свои вещи. Теперь Наташа смутилась еще больше и стала корить себя за то, что не поехала сначала домой и не отмылась от тюремного запаха, который проник, казалось, не просто в кожу – в кости.
– Мне так хотелось вас увидеть, вас и Бориса Леонидовича, поблагодарить за все, что вы для меня сделали. И для Ленара. Мне Виталий Николаевич все рассказал, и я знаю, как вы Ленара поддерживали и помогали ему. И Виталия Николаевича тоже вы нашли. От меня очень воняет?
Ей самой казалось, что запах тюрьмы и немытого тела распространяется на всю квартиру. Просто в тот момент, когда она вышла на улицу из здания СИЗО и увидела Ленара и Виталия Николаевича, она про все забыла, да и на холодном воздухе запах не так ощущался, а теперь, в тепле квартиры, он сводил Наташу с ума. Ей было стыдно и неприятно, особенно при мысли о том, что этот запах может почувствовать Ленар.