Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус
Шрифт:
– Не думал, что вы оружные явитесь, – зло прошептал Тихон.
Не слушая его, молодой человек закричал в дверь:
– Эй, парни! Окулко, Гаврила, Неждан! Там вы, что ли?
Возня прекратилась.
– Мы, господине, – послышался чей-то громкий голос, Гаврилы или Неждана. – Видим, заперли тебя. Велишь всех изрубить?
– Погодьте, – Ремезов снова посмотрел на купца. – Как видишь, я еще и воинов призвал. Так, на всякий случай.
– Смотрю, хорошо ты к игре подготовился, – обиженно протянул Тихон.
Павел
– Я-то – хорошо, а вот ты – плохо. Нешто думал, приказчики твои со мной да с Митохой справятся?
– Да уж, – с досадой признался купец. – Не рассчитал. Так и вы тоже не рассчитали, соколики!
Эту фразу торговец неожиданно произнес с таким торжеством, что Павел с Митохой удивленно переглянулись.
– Думали, пайцза здесь, в сундучке? – Тихон довольно рассмеялся и потер руки. – Ан нет! Небось, посмотрели уже?
– Даже не открывали, – Ремезов посмотрел на валявшийся в углу сундучок с распахнутой крышкой.
В этот момент снаружи вновь послышались крики. Павел повел глазами… убрав стол, рязанец проворно распахнул дверь:
– Ну, что там у вас?
Дрожащее пламя факелов выхватывало из темноты широкоплечие – в кольчугах да кожаных доспехах – фигуры, отражаясь, играло на обнаженных клинках мечей, тусклым рыжим золотом светилось в наконечниках копий.
– Эка вы! – выглянув, покачал головою Ремезов. – Вот так в баньку собрались!
– Беда, господине, – перекинув с плеча на плечо увесистую дубину, глухо доложил Неждан. – Мои посейчас с дозора сменились – слышали в лесу ржание… мно-ого коней. Вражины то – так мыслю.
Он был прав, конечно же – в это неспокойное время каждый незнакомец мог оказаться врагом… или врагами, ежели таких незнакомцев много.
Покусав губу, Павел обернулся к купцу:
– Ну, что, Тихон-гость – будем мириться? Мы тебе ничего плохого не сделали, ты нам тоже не успел. Чего делить-то? Или устроим тут баньку… кровавую?
– Согласен, – коротко отозвался купец и, повернувшись к приказчикам, приказал: – Уберите ножи, парни.
Они вышли наружу один за другим – сначала Тихон, сразу за ним – Ремезов, затем – приказчики, а уж самым последним выбрался наружу наемник.
– Ну, что? – торговец посмотрел на боярина с затаенной усмешкою, так родители смотрят на нашкодивших детей, которые еще не знают, что родители знают. – Дальше что делать будем? Я вам не доверяю, вы – мне. Расплатимся да расстанемся?
– Точно так, – хмуро кивнул молодой человек.
– А вот, пожалуй, так-то не выйдет! – осмелев, подал голос Митоха. – Про лошадей-то вы и забыли. Кто его знает – кто там, в лесу?
Павел скривился:
– Скорее – за лесом, конным-то в лесу несподручно. Тихон, сколько тут дорожек из лесу к деревне?
– Одна – по реке, другая – пожней, – задумчиво отозвался купец. – Но пожней – кругом, далече.
– Все ж и там надо сторожу выставить, – Ремезов посмотрел на Митоху. – Чтоб предупредили хотя бы.
– Выставим, – согласно кивнул наемник.
– Ну-ну, – поглядев на звезды, подбодрил рязанца боярин. – Ты у нас человек в воинских делах самый опытный – так предлагай.
– Перво-наперво, местных надо предупредить – Ага, вот он ты – Твердислав. Тут, на усадьбишке твоей, и засядем. – Либо – бежать со всех ног.
– Вот-вот, – тихо произнес Тихон. – Бежать.
Он вовсе не выглядел взволнованным, этот ушлый торговец, хотя по всему – должен был бы хоть немного поволноваться, за товары свои, за людей. Шутка ли – всадники чужие за лесом, в близости.
– А, может, это купцы просто? – вслух предположил Твердислав. – До утра выждем.
– Выждем, – согласно кивнул Митоха. – В темноте-то все одно никого не видать – никто и нападать не будет. Рассвета выждут, а уж опосля…
Ремезов снова посмотрел в небо, словно бы именно там хотел подсмотреть ответ на волновавший всех вопрос – кто прятался там, за лесом? Зачем?
– Так, говорите, по реке из-за леса к деревне – ближе? – опустив глаза, неожиданно уточнил молодой человек.
– Ближе, – утвердительно кивнул староста. – То так.
– Тогда, думаю, мы вот как сделаем…
На востоке, за крутыми холмами, едва еще только начинала загораться заря, а почти все воины Павла – Гаврила, Неждан, Окулко и прочие – уже затаились в зарослях бредины и краснотала на крутом бережку и, поглядывая вниз, на блестевший в свете предутренней бледнолицей луны санный путь, ждали, приготовив стрелы и короткие метательные копья – сулицы.
– Если свернут к деревне, нападем первыми, – поглядывая на светлеющее небо, тревожным шепотом инструктировал молодой человек. – Коли оружны. Коли не купцы. Ну… и если Митоха из деревни гонца пришлет – мол, на них уже напали.
Ремезов оглянулся, словно силился разглядеть укрывшуюся за синим холмом деревню, пока еще мирно спящую… на первый взгляд! Все там были готовы: и люди старосты Твердислава, и Митоха с пятью оставшимися с ним воинами.
– Этот староста – очень подозрителен, – прошептал таившийся рядом с боярином кат. – И Тихон-гость… Ох, пытать бы их, угостить бы плеточкой!
Павел нервно дернулся:
– Все б тебе пытать. Чем они тебе не нравятся-то?
– А спокойные больно, – стряхнув с бороды снег, уверенно пояснил Окулко. – А тако не должны бы!
– Спокойные – да, – согласился Ремезов. – Так просто ко всему уж привычны.
– Митоха тоже привычен – одначе суетится, бегает. Эти же… Не-ет, явно они что-то замыслили. И что-то такое знают, чего мы не ведаем пока. Потому и спокойны, как лед.
– Может, ты и прав, Окулко… Тсс!!! Что это? – встрепенувшись, молодой человек взволнованно посмотрел вниз, на реку. – Вот этот звук! Вот… снова. Слышишь?