Боже, спаси президента
Шрифт:
Два находчивых спецназовца прыгнули в воду и кролем поплыли к свободе. Жандармам раздеваться не хотелось, и они махнули на них рукой. Зато другие вояки были оттеснены от моря и прижаты к скале. Разглядеть все это удалось благодаря переносному прожектору, который жандармы притащили с собой.
Среди спецназовцев был и тот парень, которого я отправил куда подальше. На спецназовца он не походил: слишком худой и длинноволосый. Услышав, что он просит офицера позволить ему переговорить со мной, я в ужасе закричал:
— Нет, нет, иди к чертям! Я его не знаю, честное слово, — сказал я «своему» жандарму. — Я кончил, и…
Проклятие! Хотел сказать, что отверг приставания этого сосунка, а получилось совсем другое!
Жандарм скептически поднял бровь.
Ну как ему объяснить, что я не сплю с пьяными женщинами на пляже и не являюсь поклонником крепких ягодиц, хотя ничего не имею против тех, кто этим занимается. «Я такой же скучный гетеросексуал, как и вы», — чуть было не вылетело у меня.
— А этот блондинчик ничего, — усмехнулся полицейский, и его бровь снова опустилась. — Может, встретимся втроем и пропустим по стаканчику, когда все закончится? — предложил он.
И все же я был в лучшем положении, чем другие. По крайней мере, я был одет (рубашка не в счет).
Следующие двадцать минут, не самые лучшие в моей жизни, я провел в полицейском грузовичке. Рядом со мной сидела девушка, которой так и не удалось отыскать свои трусы. Но ее это нисколько не смущало. Она клянчила у жандармов сигареты, пока те не попросили ее заткнуться.
— Кто откроет рот, заплатит штраф в двойном размере, — предупредил офицер.
Длинноволосый парень сидел за моей спиной. Он постоянно наклонялся ко мне и, когда я оборачивался, корчил гримасы, но я его игнорировал.
Спецназовец с ямочкой сидел впереди, лицом ко мне.
Он с усмешкой посмотрел на меня, и я отвернулся, но тут он сказал:
— Ты знаешь, по-моему, я видел осетров.
Я смерил его скептическим взглядом.
— Нет, правда. Пару месяцев назад. Когда мы отрабатывали высадку на пляже.
— Заткнись, — рявкнул жандарм с брюшком, самый несимпатичный из всех.
— Tranquil, mon ami [48] , —подмигнул ему мой знакомый. — Мы просто так болтаем, чтобы время шло быстрее.
Жандарм, сообразив, что с парнями из спецназа лучше не связываться, отвернулся, и парень продолжил:
— Только это было не в Коллиуре. Где же это было? Эй, где мы на пляж высаживались? — Он толкнул одного из своих голых коллег, который был занят тем, что корчил похотливые рожи моей соседке.
48
Успокойся, дружище ( фр.).
— Камарг, — пробурчал тот.
— А, ну да, — кивнул парень с ямочкой. — Знаешь Сент-Мари-де-ла-Мер?
— Нет, — ответил я, делая мысленную заметку для М. Если это было правдой, то у меня в руках оказалась информация чрезвычайной важности.
— Море было не особенно прозрачным. Но я уверен, что это та самая рыба. Выглядит как хищница. Полусом-полуакула.
— Это он, — кивнул я. — Ты только одного видел?
— Да, только одного. А почему они тебя так интересуют?
Хороший вопрос. Что бы придумать, чтобы отвести подозрения…
— Фотография, — вырвалось у меня. — Моя девушка фотографирует рыб.
Двигатель пикапа затарахтел, как стиральная машина, набитая гайками, сиденья завибрировали, и одна из моих соотечественниц тут же сказала, что купит себе такой же в спальню.
Миновав фаллическую башню, мы въехали на набережную. Туристам было на что посмотреть. На минуту я почувствовал себя звездой Голливуда — вспышки фотоаппаратов ослепляли. Несколько девушек привстали, чтобы продемонстрировать свою грудь, для них вечеринка все еще продолжалась.
Нас выгрузили на парковке и погнали ко входу в жандармерию. Двое мужчин у кофейного автомата перестали бросать в него монетки и застыли с открытыми ртами. Пожилая дама, несмотря на позднее время подававшая какую-то жалобу, вцепилась в край стола, чтобы не упасть.
Дежурный офицер что-то прорычал, и нас провели в коридор с длинной скамьей вдоль стены и пятью или шестью закрытыми дверями.
— Сядьте и заткнитесь, — буркнул один из жандармов.
Как ни странно, спецназовцы послушались. Вернее, было бы странно, если бы они в голом виде стали качать права. Худой блондин продолжал жестикулировать, глядя на меня. Теперь он показывал поднятые кверху большие пальцы рук Черт, ему что, проблем мало?
Я попробовал снова разговорить парня с ямочкой, но сделать это не удалось по независящим от нас причинам.
— Ты — сюда, ты — сюда, а ты — вон туда. — Вдоль скамьи по-хозяйски прошел жандарм, распределяя нас по комнатам для допроса.
— Ты, ты, ты, ты, ты и ты, не садитесь на стулья, пока вам не принесут бумажные полотенца. — Это относилось к тем, на ком не было трусов.
Я прошел в крохотную комнатушку, где с трудом умещались стол и два стула. Сталь и пластик, почти что хайтек. На стене висела огромная схема всех компонентов двери, включая замок, с французскими названиями. Вероятно, для того, чтобы жертвы грабежа могли объяснить, как взломщики проникли в их дом. Я подумал, что в моем случае пригодился бы анатономический атлас. По крайней мере, я смог бы описать девчонок во всех подробностях: «Я заметил, что у одной из них была сильно развитая брюшная полость и татуировка в районе малой берцовой кости».
Я все еще улыбался, когда мне в голову взбрела нехорошая мысль. Компьютер на письменном столе почти наверняка раскроет тот факт, что с французской полицией я встречаюсь не впервые. Был один небольшой инцидент, когда виновная в автоаварии сторона не только смылась с места происшествия, но и обвинила во всем меня. Но еще хуже был штраф, не так давно назначенный мне за то, что я отказался переводить меню в моей английской чайной, мотивируя это тем, что sandwichон и в Африке сэндвич, а тем, кто не в курсе, что такое сир of tea, ума не хватит на то, чтобы заказать чай. Увы, демонстративное презрение к французскому языку слишком увязывалось с моим сегодняшним нарушением общественной морали. Теперь они запишут меня в злостные нарушители и запрут в камере, для обитателей которых появление полураздетого молодого англичанина будет подарком небес.