Боже, спаси президента
Шрифт:
Это точно происки М. Авантюристка в купальнике будет сидеть напротив меня, поглощая кальмаров? Что я, евнух, чтобы устоять?
Она заказала кальмаров и того же вина, что и я, и спросила, что я делаю на острове:
— Отдых?
— Да. — Это самый простой ответ. — Мы с подругой путешествуем.
— И куда вы направляетесь дальше?
— В Сен-Тропе. У моих друзей там дом. — Выпендреж, конечно, но прозвучало очень естественно.
— У ваших друзей или у друзей вашей девушки?
— У моих.
— А чем вы занимаетесь? Я имею в виду, по работе.
— Catering [66] .
— Cat-ring?
— CateringЯ — tra^itre [67] , в смысле traiteur, — исправился я. — На свадьбах.
Она улыбнулась и кивнула, как будто бы именно этого ответа и ждала. Может, мне повезет, и она объявит, что выходит замуж в следующем месяце, а еда для свадьбы до сих пор не заказана. Мне пришло в голову, что я бы не отказался поработать на этой ниве. Обеспечивать свадьбы во Франции было бы здорово. Стоит поговорить с Жан-Мари насчет того, чтобы сделать это ответвление нашего бизнеса постоянным.
66
Доставка и приготовление еды для различных мероприятий. — Примеч. пер.
67
Предатель ( фр.).
— В Лондоне? — спросила она.
— Нет, в Париже.
— А… — Это ей, похоже, не так понравилось. Не знаю уж почему.
— А вы где работаете? — спросил я.
— Везде. Я живу в Сен-Тропе, но езжу с тургруппами или одиночными туристами по разным регионам.
— Так вы здесь с группой?
— Нет. Эта поездка чисто для… удовольствия.
Она сказала это слово не вызывающе, но я все равно вздрогнул.
Наш разговор прервал грохот, сопровождаемый женским визгом. Ветер подхватил пляжный зонт и понес его по площадке. Кричала пожилая, сильно загоревшая женщина с массивным золотым браслетом на запястье. Похоже, ее задело зонтом. Другая женщина, по всей видимости ее дочь, принялась орать на парня, сидевшего за соседним столом:
— Послушайте, я же вас предупреждала!
— Предупреждали? О чем? — пожал плечами парень. Он был маленький, курчавый, и его загар был еще темнее загара пожилой дамы.
— Я просила вас опустить зонтик!
— Послушайте, я же не виноват, что зонт плохо закреплен!
Оба говорили с сильным южным акцентом и так четко произносили слова, что я понимал их без труда.
— Посмотрите на руку маман. Она синеет!
Пожилая дама подняла руку, чтобы подтвердить слова дочери.
— Могли бы и пересесть, если вас что-то напрягало. — Парень не испытывал ни малейших угрызений совести.
— Пересесть? С чего это мы должны были пересаживаться? Мы у себя дома! — Женщина разъярилась еще больше.
— А я, по-вашему, откуда, из Парижа, что ли? — Парень покачал головой и невозмутимо вернулся к своей еде.
— Как это для нас характерно, — сказала Леанн. — Здесь, на Лазурном Берегу, мы думаем, что нам все дозволено, потому что мы у себя дома. Можем даже закон нарушить, потому что парижскиезаконы нас не касаются.
— Может, попросить у персонала ведерко льда? — предложил я.
— Вы правы. — Леанн приподнялась, но я сказал, чтобы она доедала своих кальмаров, и отправился просить у официантки seau de glacons,которое она выдала немедленно.
Мать и дочь шумно выразили свою благодарность; церемония окунания запястья в лед была выполнена со всеми соответствующими звуковыми эффектами, включая громыхание золотого браслета о стенки ведерка.
— Merci, monsieur, merci, — повторяла дочь, бросая через плечо разъяренные взгляды на парня, целиком посвятившего свое внимание шоколадному муссу.
Я вернулся к своему столику. Леанн выглядела задумчивой.
— Это был добрый поступок, — сказала она таким тоном, как если бы это противоречило ее мнению обо мне.
— Я должен идти, — сказал я. — Мне нужно сделать несколько важных звонков.
Она выглядела разочарованной.
— Вы не будете заказывать десерт?
— Нет, — сказал я не без запинки.
— Может, встретимся позже и выпьем по стаканчику? — предложила она.
— Выпьем?
— Да. Если твоя девушка до завтрашнего дня не вернется, полагаю, ты свободен?
Я проглотил это «ты».
— Ну…
— Давай встретимся в шесть вечера в баре гостиницы…
— Хорошо. — Отказаться было невозможно.
— Прекрасно. Не волнуйся, я заплачу, — сказала она.
— Нет-нет, позволь мне. — Я достал из кармана кредитную карточку и вместе с ней, по случайности, электронный ключ от номера. Проскользив через весь стол, он остановился прямо перед Леанн, словно непристойное предложение.
Да ну к черту, сказал я себе, возьми себя в руки.
Забрав свой ключ, я пошел к кассе и столкнулся с пожилой дамой, которая теперь смотрела на меня без особой благодарности. Ведерко со льдом перевернулось, и лед высыпался на ее облаченное футболкой до колен тело, заставив заверещать еще громче, чем при ударе зонтиком.
— Простите месье, он не у себя дома! — смеясь, крикнула Леанн.
Был бы я посмелее или попьянее, прыгнул бы с балкона моего номера в лазурно-голубые волны, мягко подгоняемые ветерком с востока на запад, к материку. Бандоль был так близко, что, стоя на балконе, я мог при некотором усилии различить золотые логотипы на солнцезащитных очках людей, гулявших по набережной. А вот на острове было безлюдно, тишину нарушали только мерные удары волн.
Что бы там ни говорили психотерапевты, это меня не успокаивало. Я никак не мог решить, встречаться мне с Леанн или нет. Как ни крути, на таком маленьком островке трудно будет избежать дальнейших встреч.
Я постарался убедить себя в том, что ничего предосудительного в предложении выпить вместе нет. Я не был увлечен этой женщиной. В ней было что-то излишне жесткое. В отличие от М., которая при первой же встрече показалась мне ранимой, Леанн была как алмаз (я имею в виду исключительную твердость этого камня). Легкость, с которой она подсела ко мне в этом своем бикини… И полная невозмутимость, когда она предложила выпить по стаканчику. Ей было совершенно наплевать, что у меня есть девушка. Она увидела шанс и вцепилась в него. Правильно о французских женщинах говорят, что они бесстрашные и бессовестные пожиратели мужчин. Теперь она собирается и от меня отхватить кусок.