Боже, спаси президента
Шрифт:
— Правда? — Я припомнил, что Валери упоминал об этом. — У нас будут отличные столы, — пообещал я. — Устойчивые круглые столы? — Осторожно, шаг за шагом, я стал проводил разведку в незнакомом мне мире столов. — Наверху постелим белые… — Я повернулся к Элоди.
— Nappes? — подсказала она. Скатерти?
— Именно! Белые nappes!
— Но меня беспокоит не цвет скатертей, месье.
— Нет?
— Нет. Но если вы не в курсе проблемы со столами, как же вы успеете все организовать за такой короткий срок? — Она возвела глаза к небу, будто ожидала, что команда ангелов немедленно доставит идеальную мебель.
Не успел я обратиться к Элоди или к самой Му-Му за дополнительной информацией, как возникли сразу два отвлекающих фактора.
Сикстин принесла на террасу маленький поднос с чашкой кофе и — вот умница! — тарелкой бисквитного печенья «Мадлен». Как и мне, ей пришлось прокладывать себе дорогу сквозь ораву бегающих детей.
— Merci,вы подобны ангелу из капеллы, носящей ваше имя, — сказал я, вызвав румянец на щеках Сикстин и услышав предостерегающее покашливание Элоди.
Сикстин поставила поднос на парапет и, судя по всему, намеревалась задержаться, но Му-Му отправила ее восвояси, сказав со значением: «Спасибо, Сикстин».
Вторым отвлекающим фактором был мужчина — что-то среднее между Бабу и Мими, только еще более худой и долговязый, и волосы у него были значительно длиннее. Вместо того чтобы сделать пробор, он зачесывал седые кудри назад, и они топорщились у него над ушами, напоминая крылья.
— Дорогая, я иду в гольф-клуб, — обратился он к Му-Му. — А! — Заметив меня, он представился: — Франсуа Луи де Боннпуар, отец Валери.
Значит, это и есть Даду, банкир и дипломат… Я с чувством пожал его вялую руку.
— Гольф? — повторила Му-Му. — С тех пор как Бабу и Мими начали играть, ты не упускаешь случая, чтобы посетить этот клуб. Но ты никогда не играешь. Не понимаю твоего интереса к этому месту!
— Пойдем, — потянула меня за руку Элоди.
Схватив свой поднос, я позволил ей утащить меня на дальнюю сторону террасы, где был устроен римский фонтан: бог солнца извергал изо рта воду в каменную чашу.
— Погоди, — сказал я, посматривая на скандалящую парочку. — Отец Валери — один из братьев Боннпуар, не так ли? Не понимаю, как во все это вписывается Му-Му? Неужели он женился на своей кузине или даже родной сестре?
— Пол, пожалуйста, перестань на них глазеть, — одернула меня Элоди. — Это и есть самое поразительное. Му-Му всего лишь pi`ece rapport'ee.
— В смысле?
— Му-Му такая же, как я. Или какой я буду. Она не из семьи, а всего лишь жена Боннпуара. Му-Му — дочь местного врача.
— Но почему она такая высокомерная по отношению к тебе?
— Знаешь же, что говорят про иммигрантов? Что они — самые большие расисты. Му-Му могла бы стать союзницей Валери, но вместо этого предпочитает целовать задницу Бабуле. Представляешь, даже этот дом принадлежит не им с Даду, а целиком и полностью старой карге.
Это проливало совершенно новый свет на святошу Му-Му.
— А что за история со столами? — спросил я.
— Понятия не имею. Надо узнать у Валери, если он когда-нибудь вернется из Сен-Тропе. Смотри, — она ткнула меня в бок, — путь свободен.
Даже не взглянув в мою сторону, Даду покидал террасу. Его походку я бы назвал жеманной. Плечи и небольшие ягодицы выписывали своего рода танец, навевая определенные мысли.
Нет, сказал я самому себе, не валяй дурака. Шестеро детей, рьяный католик. Не может быть, чтобы он был голубым.
Му-Му встала и сказала, что ей нужно уйти. Элоди проследовала за ней, а я спустился с террасы в сад. За парковкой мне на глаза попалось нечто похожее на огород. Я надеялся найти там достаточное количество витаминов, чтобы продержаться до ужина. Если не принимать во внимание удушливую семейную атмосферу, день стоял великолепный. Небо, как голубая арка, объединяло мягкую округлость холмов и подернутый дымкой морской горизонт.
Огород был разбит на участки кустиками розмарина, доходившими мне до колена, так что он выглядел как классический французский сад. Только вместо роз в нем росли фасоль, салат и помидоры. В углу, между оливками и фигами, стояли пчелиные ульи.
Не заметив никаких признаков садовника, я сорвал несколько помидорчиков черри и направился к деревьям. Оливки пахли божественно, и, хоть они и не были вымочены в масле, я решил, что попробовать стоит. Протянув руку к серебристым веткам, я начал шарить в поисках спелой ягоды.
— Пол!
Обернувшись, я увидел Валери, он стоял в своем спортивном «мерседесе». Или, скорее, на нем — на багажнике.
— Что ты делаешь? — окликнул он меня, смеясь.
— Ничего. Просто любуюсь садом. В смысле, парком.
— Что? — Он спрыгнул с машины и резво зашагал ко мне через кусты розмарина. — Как все прошло с Бабулей и Му-Му? Вы обсудили свадьбу? А еду? Вы еду обсудили? А? А какую еду ты предложил? Оливки? Ха! — Он издал смешок в сторону оливок, как если бы они покрутили пальцем у виска. — Му-Му ужасная, правда? А с моим папой ты уже познакомился, да? Ты знаешь, что он голубой, да? Он ходит в гольф-клуб и трахается там с одним из садовников. Смешно, правда? Нет? Да? Ха!
Да уж, подумал я. Кожаный Пиджак наверняка нашел бы повод, чтобы вменить Валери хранение кокаина в особо крупных размерах.