Боже, спаси президента
Шрифт:
— Понятия не имею, — честно ответил я.
— L ’ immobilier…Дома, квартиры.
— Недвижимость? — предположил я.
— Да. Мы оба участвуем в сделке в нашем районе, которая… как бы правильно выразиться? — не на сто процентов традиционна. — Он хихикнул. Ему нравилось это слово. — Мы, если хочешь, являемся associ'es.Как это будет по-английски?
— Соучастники в преступлении?
— Преступление? О каком преступлении речь? Президент не может совершить преступление. У него иммунитет. Обвинять президента в преступлении противозаконно. И вообще, неужели ты думаешь, что я стал бы участвовать в чем-то незаконном?
Это было сродни вопросу, станут ли голуби какать на памятники.
— О нет, конечно же нет! — сказал я. — Прости, что я об этом заговорил. Пожалуйста, продолжай.
Обе девушки уставились на меня, пытаясь понять, о чем идет речь. Я и сам представления не имел.
— Хорошо, хорошо… — Жан-Мари постепенно успокоился. — Это значит, что, может быть, мне удастся повлиять на президента. Понимаешь? — На этот раз это был не риторический вопрос.
— Начинаю понимать. Продолжай.
— Как тебе известно, он дружит с этими аристократическими придурками Боннпуарами. Одна из них делает ему эти… как их? — des pipes.Перед пресс-конференциями.
— Минеты?
Теперь мои пассажирки еще больше заинтересовались разговором.
— Ты имеешь в виду Людивин, пресс-секретаря?
— Да. Можешь сколько угодно критиковать французских президентов, но они всегда благодарны женщинам, которые делают им…
— Минеты, — подсказал я.
— Да, минеты. — Похоже, он пытался заучить это слово, как будто оно могло пригодиться ему в политической карьере. — И это, в сочетании с нашим совместным бездвижным делом, может оказаться весьма полезным. Сегодня на одном приеме я увижусь с президентом. Думаю, если я с ним переговорю, он сможет повлиять на семью, чтобы свадьба состоялась в нужный день — то есть за день до дня рождения Валери. Voil`a! — Мне показалось, что он вот-вот начнет себе аплодировать.
— Прекрасно, Жан-Мари, но почему ты рассказываешь об этом мне, а не Элоди.
— Официально мы все еще f^ach'es,в ссоре. Расскажи ей сам. На меня она накричит и заявит, что я делаю это только для того, чтобы получить деньги старой коровы.
— Разве это не так?
Вешая трубку, он все еще продолжал хихикать.
М. предложила высадить ее у гостиницы в Старом порту, где она забронировала для нас номер, а потом отвезти Элоди на железнодорожную станцию.
Впервые с сегодняшнего утра я ослушался женского приказа и, как только М. вошла в гостиницу, ударился в извинения перед Элоди.
— Мне очень, очень жаль, — сказал я, — но не могла бы ты взять такси?
— Такси? — Элоди скорее удивилась, чем разозлилась.
— Все дело в М. — Я мысленно отрепетировал свой ответ. — Последнее время она часто ездит в Марсель и каждый раз говорит про какие-то встречи. Я убежден, что здесь замешан другой мужчина.
— О… — Элоди сочувственно дотронулась до моей руки. Она определенно заметила напряженность между нами. — Думаешь, она собирается с ним сейчас встретиться?
— Да.
— Хорошо, довези меня до утла на главной улице. Я поймаю такси.
Подсказка Леанн снова сработала. Во Франции стоит только намекнуть на проблемы в отношениях, и можешь вести себя как угодно странно.
— Позвони мне и расскажи, чем все кончится, — сказала Элоди, когда мы доставали ее сумку. — И помни, может оказаться, что твой соперник — вовсе не мужчина, а женщина. — Она ткнула меня под ребро, чтобы показать, что она шутит.
Я оставил машину на боковой улице, проигнорировав счетчик на автостоянке, вернулся к Старому порту и нашел арку, из которой мог наблюдать за входом в гостиницу. Гостиница была четырехэтажной, и я не знал, где расположены наши окна, но М. сказала, что сняла номер наверху, откуда открывается красивый вид на порт, да и шуму поменьше. С момента нашего расставания прошло минут пятнадцать, должно быть, сейчас она распаковывает вещи и переодевается.
Место для слежки оказалось удачным, я никому не бросался в глаза. Мимо меня шли пассажиры с круизного лайнера, причалившего в порту.
Я задумался, почему этот порт называют Старым — выглядел он вполне современно. В прямоугольном резервуаре теснились новенькие яхты. Сразу за портом начинались многоквартирные дома, дальше змеилась переполненная дорога.
Правда, в отдалении просматривался старинный замок с остроконечной башней, чем-то напоминавшей коллиурский фаллос.
Наконец М. вышла на улицу, и я нырнул в тень. Она переоделась в джинсы и надела солнечные очки. Покрутив головой, как будто проверяя, нет ли за ней слежки, она быстрым шагом направилась к ближайшему перекрестку.
Через минуту я уже ругался на беглом французском: М. взяла напрокат велосипед. В Марселе, как и в Париже, имелись V'elib,и у М. к тому же был абонемент. Она прокатила свою карточку, села и выехала на дорогу. У меня не было времени последовать ее примеру. Продолжая сыпать ругательствами, я побежал следом. К счастью, у нее не получилось быстро набрать скорость. Я достиг перекрестка, отставая на нее всего на несколько ярдов, и облегченно вздохнул, когда увидел, что впереди был холм, ведущий к еще более крутому холму, на котором стояла гигантская статуя Девы Марии.