Божественная любовь
Шрифт:
– Но я всего лишь… – начала возражать эльфийка. Старшая же сестра накрыла пальчиком ее губы и закончила:
– Не спорь с Богиней Логики, твоя сила повлияла на мое решение и на настроение этих четверых, давая им возможность быстрее примириться друг с другом в сердцах своих. Быть может, именно для того, чтобы так случилось, я почувствовала зов людей и желание взять тебя с собой. Да, ты действуешь инстинктивно, не отдавая отчета в направлении, концентрации и интенсивности силы, не задумываясь о самом факте ее применения. Поэтому и не смогла проследить причинно-следственной связи. Однако, связь эта слишком явна, чтобы я пренебрегла знаком
– Я поняла, о чем ты говорила, Эли. Ты меня никогда не обманывала, значит все так и есть. Знаешь, мне стыдно, что я не смогла ничего почувствовать, – вздохнула юная Богиня Исцеления и Милосердия с искренним стыдом и досадой. Глаза смотрели на золотистый мрамор пола с прихотливыми прожилками, а видели не привычную красоту камня, а аллегорию запутанных путей обретения могущества истинной сути.
– Ты только овладеваешь своей силой. Тут стыдиться нечего. Я смогла в полной мере использовать свою лишь спустя годы после ее проявления, а контролировать и того позже, – мягко заметила Богиня Любви. – Божественные силы в нашей семье весьма нетипичны и действовать по чьим-то лекалам, осваивая тонкости управления ими, невозможно. Что, я полагаю, и к лучшему. Следуя непроторенными путями, больше шансов найти ту единственную, собственную дорогу.
– А если я ошибусь? – почти испугалась Мирабэль, не столько и не только возможности такового исхода, сколько того, что из-за ее ошибки кому-то может быть плохо.
– Значит, это будет только твоя и ничья больше ошибка, которую ты исправишь и извлечешь урок. Нельзя научиться, не пробуя и не ошибаясь, нет во Вселенной того, кто все и всегда делает верно. А существуй все-таки подобный уникум на самом деле, то, наверное, ему было бы демонски скучно жить, ибо все стало бы до тошноты предсказуемо, – рассудила Богиня Логики. – А пока тебе достаточно лишь научиться чувствовать свою новую силу, как часть себя самой и узнать о ней все, что сможешь узнать.
– Да… я попробую, – задумчиво согласилась Бэль и хотела еще что-то сказать, но осеклась на полуслове, глаза ее изумленно расширились. Не будь в принцессе эльфийской крови, любой сказал бы – вылупилась. В исполнении же ее юного высочества Мирабэль действо вполне трактовалось, как устремила удивленный взор.
Впрочем, семантика не важна, принципиален был сам объект внимания Бэль. Из дверей давно уже пустующих апартаментов выходил высокий черноволосый мужчина зрелого возраста в неприметном темном плаще.
– Прекрасный день, дядюшка, – присела в вежливом коротком реверансе Элия.
– А, девочки мои, прекрасный день, – рассеянно улыбнулся принц Моувэлль. – Как вы?
– Все прекрасно, дядюшка, у Бэль сегодня проявилась суть Богини Милосердия, – похвасталась самой актуальной новостью дня Элия.
– Чудесно, совсем выросла, малышка, – одарив новой рассеянной улыбкой двух принцесс, дядюшка аккуратно прикрыл дверь, сделал пару шагов по коридору, собираясь то ли пообщаться с дочерью и племянницей, то ли сбежать от них. Но тут же резко остановился, положив руку на рукоять возникшего на поясе громадного меча, поморщился, как от надвигающейся мигрени, и исчез. Вдали затихли извиняющиеся слова:
– Простите, девочки, срочные дела.
– Эли, – едва слышно позвала Бэль, по-детски дернув сестру за рукав. – Это
– Да, дорогая, – согласилась принцесса.
О том, что ее отец жив, но в силу опасной профессии жнеца не рискует тесно общаться с семьей и детьми, хоть и интересуется их делами, Бэль рассказали не так уж давно. Не то чтобы юная принцесса не поверила родичам, скорее, восприняла весть как легенду – это где-то и когда-то было, но точно не здесь, сейчас и лично с ней. К отсутствию родителя в своей жизни Мирабэль уже успела привыкнуть, она и не помнила его совершенно. Интересно конечно слушать о том, что принц Моувэлль, считавшийся мертвым жив живехонек, и является воплощением одной из самых ужасных тайн Мироздания – Жнецом! Но отец-жнец, где-то там далеко, и папа, на которого в любой момент можно наткнуться в коридоре самого обычного королевского замка, – это очень разные вещи.
– Он такой печальный, – вздохнула Бэль и тихим шепотом поделилась с сестрой первым эмпатическим впечатлением: – Он очень хотел подойти ко мне, нежности лучики были, только опасался, а потом вдруг как-то резко сильно испугался не за себя, за меня, и ушел.
– Моувэлль опасался инстинкта жнеца на нити привязанностей, – пояснила Элия, – я говорила тебе об этом. Если узы, связывающие жнеца с живыми созданиями или даже мирами, проявляются слишком сильно, то у жнеца может возникнуть настоятельная потребность уничтожить помеху долгу.
– Это неправильно! – сурово нахмурилась юная принцесса, только что ногой не притопнула. – Почему жнец должен уходить из семьи? Я бы иначе сделала. Пусть в другом месте работает, подальше от мира и семьи, чтоб привязанности никак не влияли. Или вообще этот закон дурацкий отменила. Пусть сила беспристрастности жнеца только на работу действует, а не калечит душу, ампутируя чувства!
– Так и скажешь Творцу, когда в следующий раз попадешь к нему на личную аудиенцию, – грустно пошутила старшая принцесса, приобнимая Мирабэль.
– Я сейчас глупости говорила? – поразившись собственной горячности, робко уточнила Бэль, искательно заглядывая сестре в глаза. Куда только подевалась эльфийка-воительница, секунду назад готовая взять за шкирку и хорошенько встряхнуть самого Творца, напридумавшего нелепых правил.
– Нет, родная, я разделяю твою точку зрения, но, к сожалению, ничего поделать не могу, – покачала головой Элия, добавив про себя всего одно важное слово «пока». – А потому давай вернемся к своим настоящим делам и обязанностям.
– Спасибо, сестра, я, пожалуй, пойду, разыщу Элтона и спрошу его совета по литературе о дарованиях. Клайда сейчас нет в Лоуленде, – попрощалась юная принцесса, не замечая того, как приподнялась в легком изумлении бровь кузины, оценивающей талант младшей. Бэль, не используя заклятий поиска и даже не сосредотачиваясь на ощущениях силы, одним своим даром эмпатии смогла мгновенно определить, кто из нужных братьев находится дома.
Теперь смешливости или желания проказничать никто не нашел бы в ее облике, только серьезную, ответственную сосредоточенность на цели. Если Бэль считала необходимым научиться чему-то, то могла свернуть горы. Учителям юной принцессы оставалось только жалеть о том, что таковые стремления не часто посещали их подопечную. Но, возможно, тут стоило бы винить самих преподавателей, а не ученицу? Вот, к примеру, лорд Эдмон или воитель Итварт всегда знали, чем и как замотивировать непоседу Мирабэль, побуждая ее рвение не только к проказам.