Божественная любовь
Шрифт:
– А в какой стороне лес, мы правильно идем? – наивно переспросила Орин, доверяя туристическим талантам своей госпожи. Та могла заблудиться в городе, но, как говорили слуги в королевском замке, едва научившись ходить никогда не терялась в Садах Всех Миров, куда и взрослый-то бог без особой нужды сунуться побоится.
– Он там, я знаю, – спокойно указала вперед Мирабэль.
Пусть чистокровной эльфийкой она не была, да и лес этот на границе Мэссленда близ болот ничуть не должен был походить на образцово-показательные владения дивного народа, но деревья, какими бы они ни были, всегда остаются деревьями, кусты кустами, а трава травой. Бэль чувствовала ясно, как тепло солнца или свет луны, как ветер на коже, что лес, пусть странный, чуждый, незнакомый, находится именно в той стороне, куда она вела
Спотыкаясь о камни, путаясь в комках свалявшейся травы или чавкая сапожками по грязи, под скрип мелких прыгучих тварей и далекие крики одинокой ночной птицы девушки шли вперед.
Справа раздался странный для пустоши звук игральных костей, перекатывающихся по столу. Сколько раз Бэль слышала его, когда играли братья. Но здесь, в Мэссленде, без привычного фона из звона бокалов, смеха и родных голосов, он показался неуместно-тревожным.
К Орин, идущей ближе к источнику шума, метнулась какая-то зверюшка. Мелкая, похожая на горбатую мышь с удивительно длинным хвостом, заканчивающимся на конце утолщением. Зверек, действуя явно в приступе паники, цапнул горничную за палец и ушмыгнул в заросли травы слева, растворившись в тумане, точно кусочек засахаренного меда в чашке. Укушенная девушка ойкнула не столько от страха, сколько от неожиданности, перестала дышать и упала замертво.
Бэль почувствовала дуновение холода и кристально ясно поняла: если тотчас, сию секунду, она ничего не предпримет, то останется совершенно одна на этих пустошах меж мэсслендских болот, а Орин будет мертва. Глупенькая, пугливая Орин, которая так замечательно заплетала своей госпоже косу-колосок и частенько сплетничала, которая действительно любила Бэль и заботилась о ней не потому, что принцесса была ее хозяйкой, но от чистого доброго сердечка.
Приливной волной взметнулась в душе Богини Милосердия и Исцеления сила, загорелись светлым огнем ладони, Мирабэль упала на колени рядом с умирающей и щедрым потоком, не сплетая его в не действующие на чужбине заклятья, выплеснула на нее все, что смогла, почти все свои силы. Бэль желала только одного, думала только об одном, об этом шептали отчаянно губы принцессы:
– Живи! Орин! Живи! Живи!
Ледяной холод ушел, вновь сменившись ощущением промозглой туманной ночи, вытолкавшей взашей сумерки. Теперь саму Бэль колотил озноб от перерасхода энергии, но Орин дышала. Горничная села на траве и удивилась:
– Ой, неужто меня эта мышка так толкнула, что я упала?
– Наверное, – только и смогла выдавить из себя юная богиня, украдкой утирая рукавом выступившие слезы.
– Она, паскудница, меня еще и за палец цапнуть норовила, но крови не видать, значит, не прокусила, – рассудила исцеленная и встала, отряхивая влажные от травы юбки. – И почему так? Тварюшку от земли не видать, а туда же, на людей бросается! – продолжила ворчать девушка.
– Наверное, она так боялась, что ее обидят, что решила напасть первой, – задумчиво предположила Бэль, вслед за Орин поднимаясь с травы и едва заметно покачиваясь. Неожиданно накатил острый приступ голода. Не выдержав, принцесса развязала юбку-мешок, вытащила булку и впилась в нее зубками.
– Госпожа моя, проголодалась, голубка? Вот Мартила вас сейчас не видит, а то бы порадовалась. Эк хорошо кушаете! – умилилась горничная.
Бэль только промычала что-то в знак согласия с полным ртом, думая про себя, что Мартила, знай о причинах голода госпожи, ни за что не захотела бы повторения такого, да и сама принцесса тоже. Ледяное дуновение смерти, влажный туман, обступающий со всех сторон и лезущий, кажется, прямо в душу, отбирающий не только телесное тепло, но и саму надежду, начинающее коченеть тело Орин под ногами – нет, второй раз пережить такое юная богиня не пожелала бы ни себе, ни кому другому.
Наверное, не пожелала бы. Сказать точно было сложно, ведь злейших врагов она до сих пор завести не успела и очень не хотела бы таковыми обзаводиться, лучше уж друзьями, не злейшими, конечно, а лучшими. Даже вредный Энтиор, так странно изменивший свое отношение к кузине лишь этим днем, даже Дельен на почетное звание врага, по мнению принцессы, претендовать не могли. Ведь мэсслендец по большому счету, тут юная богиня не могла себе лгать, не стремился причинить
Пусть объяснит все хорошенько, а потом замечательно бы еще и Дельену тоже объяснила, что он поступил неправильно. А то вдруг в следующий раз принцу захочется украсть еще какую-нибудь девушку, а та не сможет убежать? Юная принцесса старалась думать и вести себя так, словно ее возвращение домой всего лишь вопрос нескольких если не минут, то часов, каковые придется потратить на дорогу. Так было легче.
Размышления и благие порывы Бэль, полет ее «рациональной» мысли был прерван физическим вмешательством со стороны, вернее, и со стороны и снизу одновременно. Раздался тихий щелчок. Что-то поначалу зацепило, а потом и вовсе схватило за лодыжку Орин, не больно, но очень крепко. Горничная от неожиданности взвизгнула и дернулась в попытке вырваться, а потом и вовсеи заплясала на одной ноге, поднимая повыше вторую. Конечность обзавелась новым загадочным аксессуаром из серо-синего металла, снабженного мягкими накладками под цвет.
– Ой, капкан! – удивилась Орин с каким-то истеричным весельем, приглядевшись к сооружению, вцепившемуся ей в ногу в районе лодыжки. – И ничуточки не больно! Правда-правда, Бэль!
– Тут какие-то полоски на металле, наверное, капкан ставили, чтобы живьем зверьков ловить, а не убивать и шкуру не портить! – сходу идентифицировала ловчую снасть Бэль и скомандовала:
– Присядь, попробую снять!
Орин неловко подобрала юбки и умостилась на холмик травы помягче, Бэль присела на корточки рядом и попыталась разобраться в механизме защелки.
Охотницей девушка никогда не была. Она и из лука-то стреляла лишь по магическим подвижным мишеням, но уже довольно давно развлекалась одной игрой. В Гранде, где в отличие от Садов Всех Миров была разрешена охота, Мирабэль наловчилась выискивать ловушки, поставленные на птиц и зверей, ломать их и освобождать пушистых и пернатых пленников. Прежде, чем дело пошло на лад, юная богиня немало посидела в библиотеке, выискивая материалы о строении ловушек, капканов, силков.
Бедняга библиотекарь, Оскар Хоу, едва не помер от любопытства, щедро сдобренного недоумением: какого демона Богине Исцеления, да еще и эльфийке по национальному признаку понадобилась такая специфическая литература. Кончилось тем, что истомившийся барон прямо спросил читательницу о смысле и цели. Та, предварительно взяв с Оскара слово о молчании, поделилась идеей. Королевский библиотекарь горячо поддержал желание юной принцессы и помог с подбором книг. Разумеется, вовсе не потому, что являлся тайным членом какого-нибудь вселенского общества защиты флоры и фауны, ничуть не бывало! Бога Сатиры порадовала мысль подложить свинью красавчику Энтиору с чьей легкой, м-м-м, удавки, он перешел в свою нынешнюю инкарнацию. Переход-то оказался вполне удачным, но воспоминания о процессе до сих пор заставляли Оскара просыпаться среди ночи в холодном поту после очередного кошмара, в котором фигурировала ледяная улыбочка и тонкие пальцы, поигрывающие плетением удавки.
В общем и целом, юная Мирабэль в сжатые сроки стала крупным специалистом по ловчим устройствам и их обезвреживанию, настолько крупным, что капканы стремительно вышли в Гранде из употребления. Несчастливые охотники, от души кляня неведомого партизана, не оставлявшего следов, предпочли переключиться на охоту с собаками или соколами. Впрочем, разрешения на оную еще предстояло получить у Стража Гранда, его высочества Энтиора. Многие предпочитали лишний раз не попадаться на глаза Ледяному Лорду, и перекочевали охотиться в миры.