Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров
Шрифт:
— Я не сплю! Не сплю! Только разок задремал! — торопливо оправдывался за спиной хозяйки паренек, напрочь позабыв о жутком дядьке-призраке.
— Связист, мне нужна твоя помощь, — позвала Элия, не дожидаясь пространного ответа от веселящегося на пару с айваром друга. Сейчас они танцевали в каком-то трактире, причем на столах с кружками эля в руках, остальные посетители поощряли парочку развеселых буянов звонкими хлопками ладоней. — Переговори с Силами Времени, чтобы притормозили течение на Лельтисе по максимуму.
— Лады, — даже не стал спрашивать зачем
Вмешательство Лейма и Нрэна сейчас Богиня Логики считала крайне нежелательным, а удержать родичей в стороне от основного русла событий можно было только одним способом — не посвящать их в происходящее. Странное чаепитие с бриалокой теперь казалось Элии почти знамением, не хуже поделок Шилка. Мужчинам лучше не знать о планах безумного дедушки Лео, если принцесса не хочет, чтобы дело обернулось бедой.
Богиня прошла в кабинет, опустилась в кресло, достала из потайного ящичка, открывавшегося лишь для ее руки, записи — конспекты своих научных изысканий по Служителям Мироздания, начала медленно листать. Каждое слово из этих бумаг, как и беседы с дядей Моувэллем, Элия помнила наизусть, но надеялась на то, что прикосновение к бумаге если не освежит, то хотя бы еще раз перетасует знания, из которых должен родиться единственно верный способ помочь безумцу Леоранду, уцелеть самой и защитить брата.
Шелест чего-то похожего на ткань гармонично вплелся в шорох страниц, листаемых богиней, вслед за звуком волной накатило ощущение присутствия темной силы.
Элия подняла голову. В центре кабинета стоял Прорицатель Рока. Капюшон плащеподобного одеяния был откинут, черные, без зрачков, глаза смотрели на богиню, а по губам змеилась задумчиво-саркастичная улыбка.
— Что-то осталось не сказанным? — спокойно уточнила принцесса у того, кто был одним из самых опасных ужасов Бездны, а для нее всего за несколько встреч успел стать кем-то вроде приятеля.
— О, несказанного всегда много больше, чем облеченного в слова, такова особенность речей, из чьих бы уст они ни звучали, — в своей обычно-пророческой туманной манере ответил демон.
Элия выгнула бровь, гость же продолжил приближаться к столу. Его одеяние продолжало шелестеть, будто шептать на забытом языке, в котором, стоит только прислушаться, удастся различить слова, а если слушать подольше, то и истолковать их. Но самого движения заметно не было, демон будто смещался в пространстве, фиксируя себя в каждой отдельной точке. Вот он в паре метров слева, миг — и метром ближе, еще мгновение и вот уже стоит у самой столешницы.
— Твое условие было принято и исполнено, Светлая Богиня, — показалось принцессе или в голосе визитера прозвучала мрачноватая ирония.
— О? — теперь уже Элия распрямилась, точно пружина, желая поскорее услышать важные вести, но не встала из рабочего кресла. Гость сам волен выбрать, остаться ему стоять или присесть, она же хозяйка дома, не должна проявлять опаски или поспешности.
— И моего адепта более нет во Вселенных, — усмехнулся Прорицатель Рока. — Тот,
— Разумеется, — любимым присловьем Повелителя ответила принцесса, понимая и опасность, и необходимость заклятья, способного упредить о визите безумного жнеца.
Рука собеседника нырнула под плащ дымной тьмы и вернулась с портретом-зеркалом Шилка. Теперь он стал якорем, к которому крепилась нить наблюдения за опасным безумцем.
Прохладная белая длань с черным узором, словно движущимся под кожей в завораживающих водоворотах, протянула вещь богине. Две руки — обжигающий лед создания Межуровнья и теплота плоти женщины — встретились и на секунду соприкоснулись, закружив Элию и гостя в вихре чужого воспоминания, намертво отпечатавшегося на «якоре».
Злость, ярая досада на свою оплошность, приведшую к таким неприятностям, страх, все это расцвечено яростным, никогда до конца не утоляемым, требующим постоянного насыщения, голодом и жадностью: еще, еще, еще… Души, жертвы, ловушки, бесконечный мучительный и в тоже время ставший единственной целью и страстью круговорот.
Вот страх стал ярче, к нему добавилось напряжение духа и силы, при создании удочки-маяка. Демон искал жертву, исполняя условие навязанного договора. Он боялся. Но искал, потому что суда и возмездия Сил страшился сильнее. Ой, зря! Запутавшийся в сетях собственных ловушек, хозяин не смог рассчитать все риски. Вот крючок коснулся цели и мелькнула вспышка-картинка.
Ярящееся штормовое море, одинокий утес, а на нем безмятежно спит мужчина, укрывшись лишь темным плащом, прямо на голой скале, как на роскошном ложе. Золотые локоны растрепались, на лице улыбка, и он совершенно определенно сух, ни одна капля морской воды или ливня из разверзнувшейся бездны небес не касается его. Возможно, не смеет коснуться? Он лежит, по-королевски раскинув руки и ноги, тот, кто некогда был королем великого Лоуленда и Жнецом Сил Равновесия. Впрочем, почему был? Королевский титул он уступил сыну, но Жнецом остался и поныне. А суть вечного долга породила чутье, которому не помеха безумие или сон.
Едва удочка-нить коснулась спящего бога, он сделал небрежный жест рукой, словно отмахнулся от приставучей мошки. И от жертвы к ловцу по связавшей их нити полетела искра цвета темной стали, подобная блеску меча Жнеца. Или это и был меч — неизменный атрибут Жнеца, — один из возможных обликов оружия, от которого нет спасения? Демон не успел даже осознать своей фатальной ошибки, искра коснулась его, резанула лезвием каждую из нитей ловушек и пут, обрубила все обходные пути, не оставляя ни единого шанса для бегства и, наконец, пронзила самого ловца, принося окончательную смерть плоти. Душа черного создания, лишенная плоти, попала в длани Сил Смерти, чтобы проследовать к череде сужденных и назначенных Высшей Справедливостью кар.