Божественная охота
Шрифт:
Словом, лишь себя Энтиор мнил (и не без основания!) законодателем мод, допуская на пьедестал почета исключительно кузена Мелиора. А тут такой конфуз! «Король моды» узнает, причем совершенно случайно, что кто-то, пусть даже член семьи, но совершеннейший мальчишка, у которого на губах молоко ребсов не обсохло, явился с новой прической, пришедшейся по нраву богине любви! Энтиор решил, что должен немедленно обсудить животрепещущую новость о прическе Лейма со своим братом и наперсником. Стоило решить, игнорировать это нахальное новшество или перенять его как одобренное сестрой, ибо тонкий вкус Элии и ее чувство прекрасного
Энтиор миновал очередной пост стражи, спустился на самый нижний этаж королевского замка, в то самое место, о котором ходило множество зловещих слухов, отнюдь не преуменьшавших ужаса творящихся там дел. Лорд-дознаватель знал и очень любил свою работу. Свет, источаемый камнями потолка в коридоре, обработанными специальным составом, являл лишь стылую мертвую пустоту. Зрелище столь же безнадежное и унылое для заключенного, сколь привычное для бога боли. Принц свернул из центрального коридора направо и, небрежно кивнув стражникам, открыл дверь.
Одна из любимых пыточных камер Энтиора была готова к работе. Молчаливый помощник в несколько ярусов разложил на длинной стойке сверкающие опасной чистотой, словно бы просящей кровавого приношения, зловещие инструменты: клещи, крючья, ножи, зажимы, иглы и иные приспособления, названия которых не были известны неискушенному обывателю. В углу пылала красными глазками углей жаровня, рядом стоял зачарованный короб со льдом, а на стене, в удобной близости ото всех инструментов, на дыбе висела очередная жертва – светловолосый могучий мужчина. Беспомощный узник пронзил мучителя ненавидящим жарким взглядом.
Если бы ненависть могла убить, Энтиор в мгновение ока стал бы покойником. Вот только заключенный такой способностью не обладал, и потому жгучий его взор, полный ненависти загнанного в угол зверя, был банально проигнорирован.
– Не старайся, я все равно ничего не скажу! – сипло выплюнул слова мужчина, со страхом следивший за тем, с какой неторопливой методичностью изучает принц орудия производства.
– Угадал, – не без иронии согласился вампир и подал знак помощнику.
Тот достал клейкую ленту, кляп и заткнул жертве рот.
Сегодня Энтиору не нужны были признания этого убийцы и предателя, приговоренного к смерти судом Лоуленда. Ему нужна была сама смерть, чтобы согласно плану, разработанному совместно с сестрой, как можно более правдиво доложить Верховному маршалу о мучениях и гибели жертвы, для большей достоверности неся в своей ауре отзвуки ужаса и крови. Выносливый узник нужного блондинистого окраса и подходящей комплекции пришелся очень кстати.
Положив для начала на жаровню небольшие клещи и пяток игл разного калибра, вампир сплел заклинание связи и позвал:
– Мелиор!
Заклятие померцало, словно абонент несколько секунд решал, отвечать или нет, а потом все-таки активизировалось и явило Энтиору некий окутанный сумраком контур. Очертания его слабо напоминали гибкую фигуру бога коллекционеров. Ночное зрение вампира, не пощадив родственника, безжалостно проникло в полумрак и явило совершенно шокирующее, почти безобразное зрелище.
Внешность элегантного, утонченного, аристократичного принца Лоуленда, так гордившегося своей красотой, претерпела ужасающие метаморфозы.
– Возможно, критика неуместна, но, Мелиор, твоя прежняя комплекция более соответствовала моим эстетическим предпочтениям.
– Моим тоже, – расстроенно процедил принц, отправляя в рот маленькое пирожное в шоколадно-ореховой глазури. – И когда я вычислю мерзавцев, сбивших мне метаболизм, им придется заплатить с лихвой за все причиненные мне неудобства, – задумчиво, с уверенностью в своих силах констатировал Мелиор. Смакуя пирожное, бог одновременно продумывал все этапы мести нечестивцам, осмелившимся надругаться над его совершенной красотой.
Почему-то принцу казалось, что без родственников здесь не обошлось. А кто еще осмелился бы так напакостить Лоулендскому Пауку, зная его мстительность и любовь к ядам? Но месть пока была лишь отдаленной перспективой, для начала богу следовало разобраться с наложенным на него заклятием и вернуть былую форму. Пакостники подошли к проблеме надругательства над Мелиором творчески, выбрали период его уединенного пребывания в мире с иным, более быстрым течением времени. Они не только сбили ему настройку метаболизма, которая способствовала сохранению фигуры бога гурманов, но и пустили в дело чары иллюзии, притупившие бдительность самолюбивого принца настолько, что он заметил изменения в своей внешности только тогда, когда стало уже непоправимо поздно.
– Элия сейчас в Лоуленде, – намекнул Энтиор, проверяя, насколько раскалились инструменты.
– Я приму к сведению, – кивком поблагодарил брата Мелиор, самоуверенно полагавший, что справится с заклятием своими силами, и поинтересовался:
– А что именно ты желал со мной обсудить?
– Малыш принес в Лоуленд новую моду, и Элия нашла его прическу оригинальной, – высказался вампир и коротко обрисовал фасон «выстрижки» Лейма.
– Мм, – задумался Мелиор, прекрасно понимая серьезную проблему, вставшую перед братом: признать или проигнорировать новое веяние. – Ты полагаешь, у сего нововведения есть будущее? Возможно, возможно… Если мы приложим к нему свои несомненные таланты… Имело ли выстриженное место на виске юноши какую-то определенную конфигурацию?
– Пожалуй, оно отдаленно напоминало стилизованное сердце, – поразмыслив, признал Энтиор, снимая тонкими щипчиками с углей ярко-красную малую иглу. – Мы намерены поиграть с разнообразием форм?
– Почему бы и нет, – тонко улыбнулся бог, скрещивая на груди пухлые руки. – Я думаю, тебе пошла бы капля или звезда.
– Стоит проверить, – самодовольно подтвердил Энтиор, неторопливо загоняя под ноготь большого пальца узника длинную раскаленную иглу, не только причиняющую боль, но и мгновенно запекающую кровь, чтобы жертва не теряла драгоценной влаги раньше отмеренного времени. Пленник задергался, но мучительный стон заглушил профессионально сделанный кляп. – А что, если их слегка оттенить цветом?