Божья коровка
Шрифт:
– Не обижайтесь, – улыбнулся инженер. – Мне просто стыдно за коллег-конструкторов. Давно могли изобрести эти костыли.
– У них есть ноги, – пробурчал Борис. – Поковыляли бы на этих деревяшках – быстро бы сообразили. [98]
– Костыли мы сделаем, – пообещал конструктор. – Сразу несколько модификаций, чтобы определить, какая лучше. С протезом будет посложнее: тут и шарнир, и гильза сложной формы. Придется повозиться. Уйдет неделя или даже две.
– Михаил Иванович, – возразил молодой рабочий, сидевший рядом с инженером. – Прототип можно изготовить быстрее. Пограничник ногу потерял, Родину защищая. Как не помочь? Комсомольцы работать будут сколько нужно. Все это, – указал он на рисунки, – мы делать будем после
98
Костыли с локтевым упором придумал американец Томас Феттерман, который с 8 лет после перенесенного полиомиелита мог передвигаться только с их помощью. Из-за старых костылей у него был постоянно воспален плечевой сустав, и Томас страдал от сильных болей. Вот и придумал новые. Нужда гнет железо.
– А ты меня не агитируй! – обиделся конструктор. – Как будто я не понимаю. Мы тоже чертежи и технологические карты составим после окончания рабочего времени. Но нужно сделать так, чтобы человек сказал спасибо, а не послал нас по известному маршруту. Тем более, что он герой Даманского. Пусть лучше подождет, но, чтоб протез пришелся, как своя нога.
Борис слушал их, охреневая. Еще больше изумился, узнав, что делегация приехала в Хабаровск добровольно, и желающих помочь совершенно незнакомому им солдату оказалось много. Отобрали лучших. И эту страну хаяли в своих комментариях в сети разного рода недоумки? Сам Борис застал СССР в его поздней стадии, потому о подобных фактах не знал. Пацаном был, не интересовался. А вспомнить людей, которые приходили в госпиталь навестить раненых солдат и несли им угощение? Ведь делать это их никто не заставлял. Более того, Борис подозревал, что многие из этих посетителей вовсе беспартийные. Но ведь шли? Что-то не так в его представлении об этом мире…
Обсудив конструкцию будущих изделий, делегация отправилась в палату, где лежал Сергей. Культю раненого обмерили со все сторон, занеся полученные результаты на бумагу. Сам Сергей был немало удивлен таким вниманием, а когда ему показали рисунок будущего протеза, воспрял духом. Когда столько людей заняты тем, чтобы тебе помочь, поневоле проникаешься надеждой. В коридоре Борис подошел к инженеру-конструктору.
– Извините, Михаил Иванович, сразу не сказал. На культю потребуется носок, чтобы гильза не натирала кожу. И желательно без шва.
– Сами бы не догадались! – хмыкнул инженер. – Не держи нас за недоумков, старшина. Сделаем. Подберем материал мягкий, но одновременно эластичный. Есть такие в авиации.
– Спасибо, – поблагодарил Борис.
– Тебе спасибо, пограничник, – ответил инженер. – И за то, что с китайцами бился, и за то, что о раненых заботишься. У меня отец с войны вернулся на костылях. Двадцать с лишком лет ковылял на протезе пока не умер в прошлом году. А я не додумался, как ему помочь. Эх! – он махнул рукой. – Может хоть другим фронтовикам станет легче. Эту вот конструкцию, – он потряс рисунком протеза, – если все получится, нужно запускать в массовое производство. Мы пока ее не обсчитали, но уверен, что титановые дешевле деревянных встанут. Там, считай, вручную делают, здесь же можно все стандартизировать, как обувь по размерам. А титана в СССР хоть завались.
Костыли в госпиталь привезли через пару дней, причем сразу несколько моделей. Алюминиевые и титановые, с локтевым упором из пластмассы и из изогнутой трубы. Посмотреть, как пограничник будет их испытывать, собрались врачи во главе с начальником госпиталя. Набежали и больные, выстроившись вдоль стен – всем было интересно. Заводские рабочие подогнали костыли по росту раненого. Сергей, меняя модели, несколько раз проскакал взад-вперед по коридору и вынес свой вердикт:
– Такие нравятся, – указал на титановую пару с локтевым упором из согнутой трубы. – Самые легкие и удобные. Другие тоже лучше деревянных, даже не сравнить, но я хочу вот эти. Спасибо вам, товарищи! – сказал рабочим.
– Пожалуйста, – те заулыбались.
– Хотите, я спою вам?
Рабочие захотели – заодно с врачами и больными. Компания переместилась в актовый зал – в палате столько не поместится, где Сергей на принесенной Борисом гитаре выдал свой репертуар. Был он в ударе, поэтому концерт гостям понравился, как, впрочем, и персоналу, хотя большинство врачей его дослушать не смогли – выходили по делам. Больных никто за них лечить не будет. Борис не пел. Сидел скромно в стороне, стараясь не отсвечивать. Он своего добился: Сергей переборол хандру, вернувшись к жизни. По окончанию импровизированного концерта Борис хотел уйти, но был отловлен начальником госпиталя.
– Идем со мной, – велел полковник.
В кабинете он предложил ему сесть, а сам, устроившись напротив, начал разговор:
– Заявку надо подавать на изобретение. Займешься?
– Нет, – сказал Борис. – Зачем мне это?
– Так премию дадут. Да и почетно иметь свидетельство об изобретении.
– Товарищ полковник, – Борис почесал в затылке. – Я всего лишь предложил идею. Костыли сделали на заводе, внеся в конструкцию немало дополнений. Их нужно испытать в клинических условиях, определить недостатки и дать рекомендации по исправлению. Я в этом ничего не понимаю. Нужна работа коллектива, вот пусть он и значится изобретателем.
– Ты это искренне? – спросил полковник.
– Да, – кивнул Борис.
– Спасибо! – сказал начальник госпиталя. – Скрывать не буду: хочу, чтобы наш военный госпиталь прославился на весь Союз, и, возможно, за его пределами. Эти костыли – изобретение мирового уровня. Мы выписываем медицинские журналы, следим за новинками в ортопедии, поэтому я знаю. Подобных костылей нет ни в одной стране. Наши больные их уже опробовали – все в восторге. Я напишу статью в журнал, в которой расскажу об изобретении. В ней непременно укажу, кто их придумал. Мы создадим коллектив по внедрению новинки, в него войдут наш ортопед, инженер с авиационного завода и ты, как автор предложения. Возможно, кто-нибудь еще, спрошу у инженера, кто внес наибольший вклад в работу. Вас всех включим в заявку в Госкомизобретений. [99] Согласен?
99
Государственный комитет по изобретениям и открытиям ГКНТ СССР.
– Да, – сказал Борис. – С протезом также?
– Если ты не возражаешь.
– Нет, – отвечал Борис.
Протез Сергею привезли через неделю. Борис, увидав его, едва не свистнул. На заводе постарались. Протез выглядел нарядно: титановая гильза, шарнир на стойке и стопа из дельта-древесины. Легкий, как пушинка. Блестит, сияет – хоть ты на выставку вези. Сергей, увидав его, буквально онемел и все вертел в руках, не в силах отпустить. Едва уговорили, чтоб примерил. Сергей надел на культю привезенный рабочими носок, сунул ее в гильзу, притопнул по полу протезом и вдруг вскочил на ноги. Едва поймать успели – чуть не грохнулся. Нога искусственная – это не своя. Но через пять минут он уже шагал, придерживаемый с двух сторон врачом и медсестрой. Затем он попросил их отойти и попытался сам. Получилось. Пусть неуверенно, шатаясь, но зато сам!
– Пока ходите с костылями, – сказал Сергею ортопед. – Потом с одним. Не увлекайтесь. Культя хоть и зажила, но кожица там молодая, нежная, сотрете до крови мгновенно. Все нужно делать постепенно.
Таким счастливым друга, как в этот день, Борис давно не видал…
Шло время. За окнами звенел апрель. Из госпиталя выписали раненых мотострелков – кого обратно в часть, кого списали на гражданку. Остались только двое пограничников. Борис с Сергеем, накинув теплые халаты, выходили погулять во двор. Сергей еще слегка хромал, но ходил уверенно. Борис носил раненую руку на косынке. Кость у него срослась, гипс сняли, но рука пока болела, и пальцы подчинялись неуверенно. Борис посещал процедуры, где разрабатывал их подвижность. Выписывать их не спешили. Сергей нередко брал с собой гитару, друзья садились на скамейку и негромко пели для души. В палате голосить нельзя – больные отдыхают, а актовый зал закрыт для пациентов. Так потихоньку разучили «Встанем», исполняли и другие песни. К ним подходили пациенты, слушали и просили спеть еще. Лечиться в госпитале скучно, так хоть какое развлечение.