Бозон Хиггса
Шрифт:
Посмотреть на представление собралось штук шесть вампиров. Они подбадривали бойцов радостными выкриками и разве что ставки не делали — кто кого переорёт? Кто кому в морду первым даст? Даст ли кто-нибудь кому-нибудь в морду или всё только криками обойдётся?
— Ничего, значит? — сказал я угрожающе. — Ну ладно. Раз так — вываливайтесь отсюда. С инопланетным захватчиком я сам разберусь.
Призрак Оперы вышел первым, не глядя ни на меня, ни на Марсианина. Зубастик, наоборот, покружил передо мной немного, пытаясь мой взгляд поймать, но на него я сам смотреть не собирался.
Я сел на пол рядом с Марсианином.
— Если ты собираешься плакать, то помни: лучше «Му-у-У-У», чем «У-у-у-у».
— Я помню, — ответил он, поднимая голову. — Просто… Я хочу ещё раз извиниться. Моё появление привело к обострению противоречий между тобой и твоими друзьями.
— Друзьями… — Я только усмехнуться мог. — Где ты видишь друзей, а, Марсианин? Или у вас там, на Марсе, отношения, типа «как прикажете, командир!», дружбой называются?
— Во-первых, у нас на Марсе «дружбой» называется увеличение субъективной значимости одного человека в ценностной шкале другого человека. И я вижу, что для тебя «эти», как ты их называешь, представляют собой очень большую ценность. Во-вторых, я не понимаю… Если тебя не устраивают отношения, построенные по принципу подчинения, почему ты продолжаешь сам навязывать им именно этот тип взаимодействия?
Ответить мне было нечего. Огрызаться настроения не было. А уж перерывать сапёрной лопаткой оба своих мозга в поисках ответов на кучу простых вопросов я и вовсе не собирался.
— Вы тут на Земле вообще странные. Сколько людей видел, у всех замечал одну особенность — они никогда не говорят то, что думают…
— А ты всегда говоришь то, что думаешь?
— Мне приходится утаивать часть имеющейся информации по соображениям собственной безопасности… Но я говорю о другом — о сокрытии информации, которое ведёт к негативным последствиям для самого скрывающего… Почему ты не поговоришь со своими друзьями напрямую, когда тебе самому плохо от того недопонимания, которое есть между вами? Почему ты им просто не скажешь, чего ты от них хочешь?
— Слушай, ты, психолог марсианский! Ещё ты меня жизни учить будешь? Валил бы к себе на Марс, раз у вас там все такие идеально честные…
— К сожалению, я не могу сейчас отправиться на Марс, — сказал Марсианин виновато. — Не только потому, что это трудновыполнимо технически. Просто я, сопоставив всю входящую информацию, начал догадываться о сути моего задания. Думаю, наша встреча действительно была не случайной. Поэтому я должен оставаться рядом с тобой, пока ситуация не прояснится, несмотря на то, что для тебя это чревато неприятностями… Прости…
Я вытаращился на него.
— Что за хрень? Я-то тут при чём?
— Не могу сказать точно, у меня не хватает данных. Но ты, несомненно, как-то связан с Марсом. Там, в комплексе-«Андромеда»… И внутри моей прошивки… — Марсианин запнулся, губы пересохшие облизал, но всё же продолжил: — Ты же его видел раньше… Не просто видел… Ты его знал…
— Кого — его? Что это вообще за штука была?
— Это… Капсула личностной матрицы… Ею пользуются для того, чтоб прошить информационную копию в человеческий мозг. Или для того, чтоб извлечь копию из мозга…
Он говорил медленно, с трудом и был больше похож на мальчика Чу, чем на Сократа доморощенного. Да, похоже, болезненная эта процедура, если его до сих пор так трясёт… Мне даже стало стыдно дальше допрос с пристрастием продолжать. Но я всё-таки спросил:
— Но на Земле-то она откуда? Ты говорил, информационных копий здесь нет…
— Она могла со времён Войны за Независимость остаться. Тогда земляне пытались изучать нас, Сохранённых. Возможно, они сумели воссоздать наше оборудование по выкраденным образцам… Но что-то пошло не так, и комплекс был уничтожен. Это только предположение, но оно достаточно достоверно…
— Ну ладно. Допустим. Я какое отношение ко всему этому имею?
— Возможно — ты Сохранённый…
— У тебя совсем мозги зависли?! Думаешь, я бы не знал, если бы во мне какая-то тварь сидела?!
— При определённых обстоятельствах мог и не знать… Например, если бы тебе ложную личность прошили… Или ещё есть варианты…
— Да пошёл ты! — Я вконец из себя вышел. — Со всеми своими вариантами! Я — это я! И ничего, кроме меня, во мне нет!
— Почему ты всегда начинаешь кричать на других, когда тебе страшно? — поинтересовался Марсианин с убийственной безмятежностью.
Я собирался сказать ему всё, что думаю о его долбаной марсианской правдивости, когда в помещение влетел Зубастик.
— Джокер! Сваливаем! На Кладбище стража пожаловала!
Я вскочил на ноги, дёрнув за руку Марсианскую тушку.
— Где Призрак и Пончик?
— Здесь, — Пончик, с трудом переводя дыхание, высунулся из-за спины Призрака. — Я тут бутербродики…
— К чёрту бутербродики! Уходим живо — через отдушину и канализацию…
— Не-а, не выйдет, — раздался голос Дракулы. — Боюсь, канализацию они уже заблокировали.
— Как?! Разве они знают про отдушину?
— Похоже на то, Джокер… Похоже на то, что они вообще достаточно много чего знают, — Дракула улыбался во весь рот и говорил так спокойнёхонько, словно это не на его территорию вооружённые люди вторглись.
— Джокер! Надо выпнуть отсюда этого забагованного! — взвинтился Призрак. — Слушай, ты, Марсианин! Я не знаю, что ты там натворил, но ты понимаешь, что сейчас из-за тебя всем им, — он кивнул в сторону Дракулы и стоящего рядом с ним Малыша, — несдобровать! Они и так на птичьих правах существуют, а ты им ещё жизнь собрался усложнять?
— Только не надо нас бедными жертвами выставлять, ага? — сказал Малыш, зло глаза сузив. — Мы сами знаем, что делаем!
— Я и не выставляю! Но…
— Заткнитесь все! — рявкнул я так, что тишина в гробнице наступила прямо-таки гробовая. — Дракула, сколько их всего?
— Около трёх десятков — это тех, что наверху. В канализации — столько же. Вооружение — только парализаторы и сети. Так что вреда вашему драгоценному здоровью никто причинять не собирается.
— Ага, значит, прорвёмся. Дракула, ты со своими вампирами сможешь их отвлечь?