Бозон Хиггса
Шрифт:
Вот сижу я. И спроси он меня сейчас, почему при словах «Мировая Революция» моё сердце начинает громко биться, что я ему отвечу? Приключение? Развлечение? Желание сделать мир лучше? Подражание Кэшу? Ещё кучка причин тут же кучкуется… Смог бы я так красиво все их по полочкам разложить?
А если и не смог бы — что за дело? Мне не нравится мир, в котором я живу. Я хочу его изменить. Не лучше ли просто делать, чем долго пытаться объяснить, зачем ты это делаешь? Этой причины всегда достаточно было! Почему же теперь её не хватает? Или все мои причины — не мои вовсе? Если я здесь не по своей воле? Если тот, кто стремится изменить мир — это вовсе не я? Чёрт бы побрал этого Марсианина вместе с Дракулой!
— А
— О, эта пресловутая Контора! — Лич возвёл тонкий палец к небесам. — Вначале я тоже сомневался в её существовании. Мне казалось, что наша общественная система существует благодаря саморегуляции — в соответствии с принципом удобства. Правящему классу удобно, когда так называемый «плебс» не доставляет проблем и чётко выполняет поставленную перед ним задачу. Низший класс доволен, когда «элита» не доставляет проблем и так же чётко выполняет свою задачу. И те, и другие жаждут максимально возможного удовлетворения своих потребностей. Суть любого классового конфликта в том, что удовлетворение потребностей одного класса является помехой для удовлетворения потребностей другого класса. Наше же общество было построено таким образом, что классовый конфликт невозможен в принципе — ввиду того, что потребности разных классов стали удовлетворяться в разных слоях реальности. И мы получили, в некотором роде, идеальное социальное построение, которое…
— Сколько ещё километров этой речуги нам придётся прошагать, прежде чем мы дойдём до сути дела? — спросил я, демонстративно занявшись чисткой ушей.
— Подожди, Джокер, это очень познавательно! — тут же встрял Марсианин.
— Ага, краткий курс для построителя социальных моделек, часть первая, — огрызнулся я. — Что, собираешься у себя на Марсе использовать передовой земной опыт?
— Позвольте, позвольте! — Лич извлёк из жилетного кармашка монокль и уставился сквозь него на Марсианина. — О каком Марсе здесь идёт речь?
Мы с Марсианином переглянулись, а Зубастик снова фыркнул и радостно сообщил:
— Дядя, Марс — это четвёртая планета от Солнца. Если что, Солнце — это звезда, возле которой вращаются планеты…
— Прошу прощения, — голос Лича был сух и холоден. — Я имею некоторые представления о строении Солнечной системы… Просто употребление слова «Марс» в этом контексте абсолютно бессмысленно. На Марсе, как на планете, нет ни развитой социальной структуры, ни жизни вообще! Поэтому говорить о перенимании какого-либо опыта — это, извините меня, абсурд!
— Почему вы так в этом уверены? — тут же взвинтился Марсианин. — Вы имеете доказательства?
— Да, мой юный друг, имею. Я достаточно много рылся в архивах, в том числе в закрытых, и знаю, что во времена Третьей Мировой планы колонизации Марса были очень популярны. Когда война перешла в ту фазу, при которой вероятность уничтожения жизни на Земле была высока, Марс рассматривался как один из запасных вариантов. Даже был реализован этот сумасшедший проект — отправка исследовательской экспедиции с целью подготовки базы для возможной эвакуации. Но… Экспедиция потерпела фиаско. Марсианские условия, при тогдашнем уровне развития технологий, оказались непригодны для создания человеческих поселений. Вся исследовательская группа погибла. Существует множество свидетельств — отчёты, записи переговоров, видео- и фотоматериалы. Если вам интересно, я сейчас переправлю вам эти файлы.
«Кукук» — сообщил мне мой кибер-мозг, возвещая о получении новых данных. Я подтвердил приём и, бегло просматривая материалы, продолжал слушать поучительную историю в исполнении Лича.
— Спустя несколько лет после войны, когда условия жизни на Земле были особенно тяжкими — сказывалось глобальное изменение климата — начались опять разговоры о колонизации Марса. Но изобретение прототипа современных синтез-машин поставило окончательный крест на этих утопических начинаниях. Приоритетным проектом оказалось улучшение условий жизни на Земле, а космические программы были, увы, навсегда закрыты. Поэтому я могу с уверенностью сказать — на Марсе жизни нет.
Зубастик сидел как оплёванный, ни на меня, ни на Марсианина не смотрел. Он ведь уже поверил… Полностью поверил! И теперь чуть ли не заплакать был готов от разочарования. А Марсианин побледнел, вскочил резко:
— Это неправда! Всё это — фальсификация!
— На каком основании вы делаете такие заявления, юноша? — Лич снова поднёс к глазу монокль.
— На основании своих воспоминаний!
— Это ненадёжный источник, друг мой. Вы же и сами это знаете. Гораздо проще сфальсифицировать воспоминания, чем такую гору документов, собранных по крупицам из самых разных источников.
Марсианин вцепился в подлокотник так, что пальцы побелели.
— Мои воспоминания подлинны! Я знаю! Я в этом уверен!!!
Ох, как я его понимал. Он сейчас тоже мой любимый простенький вопросик решал: как отличить друг от друга нолик и единичку, если и то, и другое чёрной краской по чёрной бумаге намалёвано. Чему верить? И верить ли вообще?
— Но, позвольте…
— До рассказа о злостной Конторе мы такими темпами сегодня, похоже, не доберёмся, — сказал я, прерывая нашего словоохотливого хозяина на полуслове.
— Ах да! — Личинкины усы виновато пошевелились. — Прошу простить мою привычку жертвовать основной линией рассказа во имя создания более обширной повествовательной канвы… Итак… Контора, Контора. Да, я был удивлён, когда узнал о её существовании. О том, что есть организация, целенаправленно занимающаяся поддержанием существующей системы. Более того, ищущая пути её усовершенствования. Контора занимается формированием общественного мнения через Канал, направляя общество на путь ещё большего разделения способа удовлетворения потребностей. Контора контролирует Бренцкую зону, если, конечно, слово «контролирует» применительно по отношению к этому гнойному нарыву на теле человечества. Во всяком случае, она пытается предотвратить расползание этой заразы за пределы отведённой ей территории. Конечно, Контора знает о существовании Подполья, но пока активной борьбы между этими организациями нет — ввиду того, что Подполье ещё не сформировало своё видение реорганизации общества, а недовольство, выраженное лишь в намерениях, не является угрожающим…
При этих словах я поморщился. Ага, я то же самое Кэшу уже год как долдоню! «Семь раз подумать, семь раз подумать!» Вот и думаем, блин! А в результате нас даже за врагов системы никто не считает! Не заслужили!
— Так, значит, Конторе на Подполье просто наплевать, да? — Голос Зубастика прямо дрожал от обиды.
— Контора пока предпочитает вести наблюдение за недовольными, не предпринимая активных действий. Они понимают, что любые меры подавления лишь провоцируют большее недовольство, поэтому лучший способ — это позволить оппозиции существовать и действовать, правда, в строго отведённых рамках. И вся суть борьбы сводится к способности системы удержать эти рамки или способности оппозиции из них выйти. Кроме того, и у Подполья, и у Конторы одна и та же цель — спасти человечество, сделав общественную структуру более устойчивой. Но если путь Конторы ясен — совершенствование существующей системы, то Подполье находится в поисках других путей решения проблемы. И если найденные пути не будут отличаться радикальностью, то Контора не будет против того, чтоб взять их на заметку и перейти к сотрудничеству.