Брачный марафон
Шрифт:
– Я и сама не знала, – попробовала объясниться я. Но ощущение, что я продолжаю висеть в воздухе и при падении стану лепешкой на асфальте, продолжалось. Не помогал даже коньяк, меня все равно трясло, хотя визжать я перестала, так, тихо поскуливала.
– Прости, мне в голову не могло прийти… Бедная девочка. Катенька, малыш, прости. Я идиот, – убитым голосом причитал Полянский. Когда до меня дошел смысл выдаваемых в эфир слов, мне резко полегчало.
– Ты не знал, – прошептала я, глядя на него широко распахнутыми, еще мокрыми от слез глазами. Губы у меня подрагивали, транслируя весь пережитый ужас. Илья гладил меня по волосам.
– Господи, какая же ты нежная. Караул, – вдруг встряхнул волосами он. И поцеловал меня в губы. Аккуратно прикоснулся к ним
Простое движение тела может и не содержать порыва души, но, в любом случае, что-то произойдет. За один поцелуй можно узнать о человеке больше, чем за год знакомства. Например, захочется ли вам, чтобы это продолжалось или вы с трудом дождетесь, пока сальные объятия закончатся. Лично мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Я узнала, что у него сухие губы. Что его щетина довольно чувствительно колется, а ямочка на подбородке такая выразительная, что я чувствую ее даже щекой. А от свитера исходит какой-то сложный аромат жареной еды, мужского дезодоранта Fa и чего-то лично его, мужского, неповторимого. Незабываемого. Запах, как произведение искусства, может раз и навсегда покорить вас необъяснимой красотой или оттолкнуть, не оставив места вопросам «А вдруг он хороший человек?» Запах Полянского я могла бы вдыхать вечно.
– Ты как? – тихонько спросил он и чмокнул меня в нос. Я усмехнулась. Еще пять минут назад мы создавали столько шума, а теперь шепчем.
– Прекрасно. А ты?
– На луне, – кивнул он и снова прижал меня к себе.
Глава 7. Одна голова – хорошо, а без нее лучше
Многие тысячи умников, решая вопрос о логике этого мира, говорят: «Миром правит интеллект». Умник Шекспир утверждал, что мир – театр, а люди в нем актеры. Макаревич развил эту мысль до образа марионетки. «Кукол дергают за нитки, на лице у них улыбки». Эта теория всем хороша, но ровно до тех пор, пока не начнешь задумываться о том, кто же режиссер этого водевиля. Поразительно быстро понимаешь, что не ты, не ты… Поскольку задумываться я никогда не любила, то еще в детстве разработала личную теорию, объясняющую все законы мироздания. На мой скромный взгляд, земной шар раскручивается исключительно благодаря лени. Чем спокойнее лежишь на диване, тем выше вероятность счастья. Поэтому для того, чтобы нежиться в кровати, человечеству пришлось изобрести города, технологию строительства многоквартирных домов, системы здравоохранения, канализацию, наконец. Исключительно ради права спокойно таращиться в телевизор пришлось корпеть над созданием стиральной, посудомоечной машины и пылесоса. Это если не считать изобретения самого телевизора. А разве не ленью порождена всемирная паутина? Виртуальная реальность – не что иное как возможность вести активный образ жизни, не вставая с дивана. Если вдуматься, то получится, что для пары часов полноценного бестолкового безделья надо очень хорошо поработать. Однако мир под завязку набит людьми и событиями, из-за которых приходится нестись неведомо куда, высунув от напряжения язык. Машины ломаются, страдают от накипи, природные катаклизмы и войны способны надолго лишить нас дивана, а постановления правительства страны запросто оставят без гроша. Вот тогда появляется возможность проявить бойцовские качества.
Моя мама была тайфуном, пожаром и правительственным переворотом в одном лице. Лень и желание понежиться на солнышке никогда не терзали ее трудолюбивую душу. Она смогла бы заменить собой целый муравейник. В целях соблюдения мирового равновесия нам с братом пришлось лениться с утроенным рвением, чтобы нейтрализовать
– Катюша, почему у тебя носки и трусы лежат в одном ящике? – спросила меня мама, делая вид, что не удивлена моему раннему приходу. Я явилась только под утро, растрепанная, с опухшими глазами и воспаленными губами. Полянский на последнем издыхании полчаса обнимался со мной около подъезда. Ночь прошла, оставив приятный след в сердце и неприятный на внешности. Меньше всего меня интересовало, где лежат мои трусы. Я готова была обойтись вообще без них, причем с удовольствием.
– А что? – тупо прикорнула я около дверного косяка. С одной стороны, радостно, что Илья не стал форсировать отношения. Вряд ли в таком «совершенно никаком» состоянии я смогла бы получить пять баллов по сексуальности. Но с другой стороны, мама… воспитание… долг человека и гражданина… Невыносимо.
– Белье надо проглаживать с двух сторон и хранить в отдельном ящичке. А у тебя все свалено в кучу. Позор! И как это терпит Олег Петрович? А где его вещи? – о господи, я совсем завралась. Если мама сейчас задаст еще хоть пару вопросов, я расколюсь. Пора впадать в панику и спасаться бегством.
– На той квартире. Он же здесь не живет, только я появляюсь, – затараторила я и принялась создавать видимость бурной деятельности. Включила кофемолку, чайник, стала непонятно зачем ставить кастрюлю с водой на плиту и набирать ванну. Мама с недоумением наблюдала за мной, пытаясь отгадать, что из этого всего может получиться. Я бросила в воду пачку макарон, достала из холодильника старый, почти уже мертвый кусок сыра, единственный уцелевший обломок праздничного стола, и с видом человека, который смертельно устал, скрылась за стенами ванной.
– Только не делай слишком горячую воду, – прокричала в щель мама. – Это вредно для сосудов. А у тебя, похоже, давление.
– Хорошо! – гаркнула я и прибавила кипяточку. Знала бы она, что именно и куда мне давит. Я закрыла глаза и принялась медитировать. Сначала я представила маму, которая с улыбкой собирает сумку, присаживается «на дорожку» и исчезает под стук колес поезда на Воронеж. Мне стало легче. Потом я во всех подробностях вспоминала каждый поцелуй, каждое слово, каждый намек… Его лицо, его руки… Анализ состояния тела подтвердил: я в полном восторге. Теперь только остается лечь на диван и дождаться продолжения.
– Ты там не утонула? – поинтересовался Ромик.
– Пошел вон! – крикнула я, но чуть не прикусила себе язык, вспомнив, что мама отбыла восвояси только в мечтах. А «употреблять такие выражения недостойно уважающей себя молодой женщины».
– Сама пошла. Я ей несу благую весть, как голубь мира, а она орет!
– Это ты-то голубь? – засмеялась я.
– Мама уехала. Я проводил ее до метро! Я сказал, что у тебя был тяжелый день и тебе надо отдохнуть. Так-то! Цени!
– Я не ослышалась?! – завопила я. Неужели правы буддисты и мысль действительно материальна до ТАКОЙ степени?
– Пляши, – засмеялся от удовольствия Ромик. Я нырнула под воду и принялась мечтать.
Я отгуливала накопившиеся отгулы, валяясь на диване и мечтая под стоны сериалов. Жизнь казалась прекрасной сказкой, но… Он не звонил. Непонятно, почему. Он не позвонил в среду. И в четверг. В пятницу я вышла на работу и пообедала дважды, нанеся непоправимый ущерб фигуре, но даже это не помогло и пришлось отбыть домой не солоно хлебав. Полянский как сквозь землю провалился.
– Наверное, занят. Но это и к лучшему. Впереди выходные, наверняка он что-то придумает, – уговаривала я себя, но он не объявился и в выходные. Не то, чтобы это меня напрягло. На самом деле мы и не договаривались ни о чем таком. Н-да. Непонятно, почему я так зациклилась на звонках. Может, у него уже были другие планы на week-end, состоящие из чего-то более важного, нежели поцелуи. Или он до сих пор не может прийти в себя, так потрясен моей невероятно привлекательной личностью. Хотя это бред. Был бы потрясен, точно бы оборвал все провода.