Брачный приговор
Шрифт:
— Все в порядке? — спрашивает Лариса, заметив мое молчание. — Может, воды принести?
— Интересно, как быстро разберут, — я пытаюсь перевести тему подальше от моего пасмурного вида. — Работают слаженно, так и за день управятся.
— Было бы классно, — Лариса подходит вплотную и тоже выглядывает в окно. — У нас тут еще одна странность появилась.
— Какая?
— Вон в том углу, под знаком парковки, частенько стоит одна и та же машина. Сейчас тоже. Видите? Черная…
Вижу.
— Это со мной, — я усмехаюсь
— Кофейни? — Лариса совсем теряется.
— А то! Фирменные рецепты надо охранять! — мне становится смешно, я оборачиваюсь к менеджеру и провожу ладонью по ее серому пиджаку. — Видела бы ты свое лицо, Лариса. Ладно, не бери в голову. Пусть стоит.
Я показываю, что подробностей не будет. Возвращаюсь к делам, и только около семи вечера покидаю кондитерскую. Рядом останавливается седан с моим водителем, так что я ныряю в салон и передаю ему стаканчик латте с круассаном, которые захватила с собой. Он выглядит смущенным, но довольным.
— Может, сделаем пару кругов по центру? Просто так.
Я расслабляюсь в машине. Всегда любила вечерние поездки, можно отдохнуть и попытаться разложить весь внутренний хлам по полочкам. Я вот никак не решу, где хочу жить. Стоит ли перебираться в Москву к отцу на постоянную основу или бросить якорь южнее. Я кручу эти мысли по кругу, чтобы не думать о другом. Даже лезу на сайт местного застройщика, чтобы посмотреть какие новостройки продаются.
Только в этот момент сверху всплывает сообщение, и я забываю, что искала.
— Здравствуй. Я позвоню?
Капо.
Я сохранила номер, с которого он мне звонил в последний раз.
Я перекладываю сотовый в другую ладонь, и вдруг признаюсь себе, что разнервничалась. Он еще ничего не сказал, а мне тесно в салоне. Я же подспудно ждала, что он снова объявится.
— Хорошо, — отвечаю.
Секунда, две. Звонок.
— Здравствуй, — говорю в трубку после того, как нажимаю зеленую кнопку.
Слышу его выдох. Протяжный, хриплый. Время так дико замедляется, что мне кажется, что между каждым мгновением падает целая вечность. Я утыкаюсь лбом в прохладное стекло и прикрываю глаза.
Я переоценила свои силы, я совершенно не готова. Я написала ему “хорошо”, а сама боюсь услышать его голос. Боюсь, что он снова начнет приказывать и давить, обрезая последнюю ниточку. Мне же хочется другого. Боже! Мне хочется его простить! Я впервые признаюсь себе в том, что сидит глубоко в моем сердце. Я устала ошибаться! Все, что мне нужно — увидеть протянутую ладонь, а не кулак.
Неужели, я много прошу?
— Здравствуй, — он повторяет за мной, сохраняя даже интонацию. — Как ты?
— Я? — я теряюсь, я не ждала, что он начнет с этого вопроса, но потом понимаю, что он, наверное, имеет в виду здоровье. — Я в порядке, малыш тоже.
— Может, тебе что-то
— Да нет, отец во всем помогает.
Странный разговор.
Мы как будто впервые в жизни учимся строить беседу. Берем кубики для дошколят и мучительно ставим их так, чтобы получилась хоть какая-то фраза. Получается криво, косо, фальшиво, но где-то далеко маячит надежда, что мы еще приноровимся. Что еще можно научиться разговаривать друг с другом.
— Ты в Волгограде? — спрашиваю, чувствуя, как пауза затягивается и Капо не знает, чем ее заполнить. — Или уже улетел?
— Нет, я пока остался.
— Помню, как ты сказал, что в Волгоград больше ни ногой.
Он усмехается.
А меня снова прошибает насквозь. Я плохо воспринимаю его слова, но вот эти выдохи, усмешки, как яркие мазки. Они рвутся прямо в сердце и оставляют следы. Мне кажется, что я вижу его перед собой. Образ оживает и я представляю его именно тем мужчиной, который подарил мне волшебные дни. Они были, это глупо отрицать, даже боль от предательства не стерла их. Я так соскучилась по нему. По нему из волшебных дней, когда было много солнца, поцелуев и его расслабленного голоса.
— Он не так уж плох, — отзывается Чертов. — Можно вытерпеть пару деньков.
— Осторожнее, Капо, я вообще-то люблю свой город.
Что-то царапает его. Он замолкает и выдыхает иначе. С тяжестью.
Я жадно прислушиваюсь к нему и вдруг улавливаю легкую знакомую мелодию. Она только что доносилась с террасы небольшого кафе, которое промелькнуло справа.
— А ты за рулем? — спрашиваю, оглядываясь назад.
Через тонированное стекло видно поток машин.
— Да, возвращаюсь из центра…
— Мне кажется, я вижу твой внедорожник, — произношу и улавливаю, как мой голос делает дрожащую дугу. — У тебя три семерки на номерах?
— Черт, — рык сходит с его губ. — Это случайность, Таня. Я снял наружку в тот же день, как Артем отвез тебя. Я не собирался следить за тобой.
Я верю ему.
Или хочу верить.
Я недолго молчу, разглядывая огромный квадратный внедорожник, и думаю о том, что он рядом. Если загорится красный, он остановится всего через одну машину. Смогу ли я увидеть его лицо? Или расстояние не позволит? На душе становится тоскливо, словно скребут тонким ноготком. Монотонно и каждый раз с большим усилием. Вот-вот и до крови.
За спиной слышатся шорохи. Я догадываюсь, что водитель передал охране то, что случайно подслушал. И в эту же секунду на машине Капо загорается поворотник. Он перестраивается вправо, чтобы уйти в сторону на следующем перекрестке.
Уехать.
Я отчетливо представляю, как расстояние между нами увеличится до сотни метров, потом до километра и дальше, дальше… Все-таки до крови. Чиркает так, что на глаза выступают слезы.
— Остановись, — бросаю в трубку.
— Да, я сейчас сверну. Не волнуйся…