Брак поневоле (Невеста поневоле)
Шрифт:
– О да, – согласилась Камилла. – Как глупо с моей стороны… было свалиться… в последний момент, но я почувствовала, словно мои ноги… больше не принадлежат мне.
– Еще глоточек коньяку, мэм, – сказала горничная тоном няньки, которая рассчитывает на полное послушание и твердо знает, что в данный момент лучше всего для ее подопечного.
Камилла допила коньяк, затем маленькими глотками выпила предложенный ей горячий бульон и погрузилась в ванну, приготовленную, как сказала горничная, со специальной
– Ее светлость всегда принимает ванну с этой солью после трудного дня, – пояснила горничная.
– Я должна поблагодарить ее светлость, – сказала Камилла, – я просто чувствую, как усталость покидает меня.
– Ее светлость сейчас в Англии, – объяснила служанка, – здесь только его светлость. Он ждет внизу, чтобы повидать вас, мэм, как только вам станет лучше.
Камилла вспомнила, кто будет ждать ее вместе с послом, и почувствовала, как к ней возвращаются силы и энергия. Она настояла на том, чтобы сразу же, вымывшись, покинуть ванну, и позволила одной из служанок вытереть ее мягким подогретым полотенцем, решив, что так будет быстрее.
– Где моя одежда? – спросила она.
– Я взяла на себя смелость, мэм, – ответила старшая из горничных, – принести вам одно из платьев дочери ее светлости. Она примерно ваших размеров, а с вашей амазонкой придется повозиться, чтобы привести ее в порядок.
– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала Камилла и не смогла удержаться от восклицания, когда горничная добавила:
– Его милость сказал, что вы сегодня выходите замуж. Это платье самое подходящее для невесты.
– Оно прелестно! – воскликнула Камилла, зная, что платье из белого шелка, с отделкой из валансьенских кружев на рукавах и оборках юбки, будет ей очень к лицу.
В дверь постучали – это одна из молодых горничных принесла Камилле букет камелий. Старшая горничная перевела слова девушки, доставившей цветы.
– С наилучшими пожеланиями от его светлости! – улыбнулась она, – Это его любимые цветы. Ее светлости редко удается упросить его срезать для нее хотя бы один цветок!
– Как мило с его стороны! – пробормотала Камилла.
Горничная взяла три камелии из букета и украсила ими прическу Камиллы на манер диадемы. Цветы делали Камиллу похожей на нимфу, она была юной и свежей, как Персефона, возвещающая приход весны.
– Вы очаровательная невеста, мэм! – воскликнула горничная. Ее слова подтверждались сияющими восхищением глазами молодых служанок.
– Благодарю вас, – сказала Камилла. – Однако мне, наверное, следует поторопиться.
– Одну минуту, мэм, – остановила ее горничная, – Вот ожерелье из драгоценных жемчужин. Дочь ее светлости всегда надевает его с этим платьем. Я уверена, она хотела бы, чтобы вы сегодня надели
– О нет, нет, я не посмею больше ничего взять, – запротестовала Камилла.
– Не сомневаюсь, что вы хотели бы предстать перед джентльменами как никогда очаровательной. Я буду думать, что не справилась со своими обязанностями, если не сумею помочь такой прелестной молодой даме, как вы, выглядеть по-настоящему прекрасной.
Камилла улыбнулась и больше не протестовала. Ожерелье только подчеркивало красоту ее нежной шеи и оттеняло белизну кожи. Девушка страстно желала, чтобы Хьюго увидел ее во всем блеске. Они столько перенесли вместе, а сейчас она вдруг почувствовала смущение.
Как просто было говорить откровенно и даже страстно, когда оба они находились в смертельной опасности. Но теперь они вернулись к привычному английскому образу жизни, и Камилла с некоторым стыдом вспомнила, какую несдержанность проявляла, говоря столь откровенно о своей любви, – и все равно она любила Хьюго всем сердцем.
С пылающими щеками и бьющимся сердцем Камилла, прижимая к груди букет, спустилась вниз. Лакей, ожидавший ее появления, открыл дверь, и она оказалась в изящно обставленной гостиной, где Хьюго Чеверли, умытый, чисто выбритый и, так же как она, разодетый в новый, изысканный костюм, позаимствованный у хозяев, беседовал с почтенным джентльменом.
При появлении Камиллы оба они встали. Она в смущении опустила глаза перед Хьюго, а затем улыбнулась послу, взявшему ее за обе руки.
– Моя дорогая мисс Лэмберн, – сказал посол. – Я рад, что вас больше не беспокоят последствия того ужасного путешествия, о котором мне только что рассказал капитан Чеверли. Я знаком с вашим отцом и безмерно счастлив, что вы благополучно добрались сюда.
– Я должна поблагодарить вас за гостеприимство, ваше превосходительство, – ответила Камилла, – и за прекрасные цветы, которые вы мне прислали.
– Нам нужно поговорить, моя дорогая, – сказал посол, усаживаясь рядом с Камиллой на диван. – Капитан Чеверли просил немедленно обвенчать вас. Наш священник здесь, и церемония может быть совершена сразу же, как только вы пожелаете. Но сначала я обязан кое-что вам объяснить.
– Что такое? – спросила Камилла с трепетом.
– Мой долг, – ответил посол, – указать вам на те последствия, которые неизбежно возникнут, если вы выйдете замуж, а мне кажется, что вы желаете именно этого, за Хьюго Чеверли.
– Какие последствия? – испуганно спросила Камилла.
– Видите ли, моя дорогая, – начал посол, явно смущенный тем, что собирался сказать, – в высшем обществе люди склонны осуждать поступки друг друга. Здесь любят скандалы и всегда готовы извратить факты или выставить их в ложном свете.