Брак с целью дознания
Шрифт:
Если столь стремительный уход был его тактическим приемом, то цели он достиг. Разве так можно? Ушел – не поцеловал, не обнял… Ну мог бы ненадолго задержаться – поговорил бы с ней.
На следующий день он за ней заехал, и заезжал теперь каждый вечер. На уик-энды они вместе отправлялись к дедушке. И за все это время понять, что он за человек, докопаться до его сути ей не удавалось. Этот крепкий орешек был явно ей не по зубам. Чем больше Лайэл прикладывала усилий, тем неподатливее становилась скорлупа. Конечно, он добрый, великодушный, мог простить
Он дарил ей цветы, шоколад, ухаживал за ней. Именно ухаживал, и именно так, как будто прочитал не один рыцарский роман.
Вот уж этого она никак не ожидала! В общем, по современным меркам, он был неотразим. Правда, брачной темы Джордан не касался, но намерения его и особенно манера ухаживания были столь очевидны, что Джо только многозначительно посмеивался, особенно когда у Джордана проскальзывали собственнические нотки. Джо был более чем счастлив…
И Митч была рада.
– Ну, тебе здорово повезло! Он же сказочно богат, – сказала Митч и, подумав, добавила: – Я бы его у тебя отбила, если бы я, старая кошелка, была уверена, что у меня есть шанс.
Лайэл в ответ только улыбнулась. Митч обожала своего Давида. С ним было легко. Он открытый человек – весь на ладони. Да Митч и дня бы не стала терпеть Джордана, вернее его характер.
Приближался день рождения Джо. Накануне Лайэл отпросилась у шефа, и утром они с Джорданом поехали во Френчем. На обратном пути остановились перекусить в старинной таверне «Овечий хвост». Посетителей было немного, они сели за столик, который стоял в стороне.
Джордан, откинувшись на спинку стула и вытянув далеко вперед ноги, неторопливо потягивал лагер. Было видно, что ему все здесь нравится – и потемневшая от времени добротная мебель, и старомодная утварь, и то, что в этом тепле по-старинному спокойно и несуетно.
– Смотрю я на тебя и удивляюсь, – задумчиво произнесла Лайэл.
– Интересно! И почему?
Она осторожно выбирала слова, чтобы он ухватил ее мысль:
– Ты… такой городской человек, нет, не то. Ты в городе – как рыба в воде. Но я чувствую, что провинциальная жизнь, деревенский уклад тебе больше по душе.
– Да, в общем-то верно, но городской ритм жизни, сутолоку города я тоже люблю.
– Но одинаково быть не может. Чему же ты все-таки отдаешь предпочтение?
Он улыбнулся и вдруг стал похож на мальчишку.
– А мне везде хорошо. У меня такой дар – я радуюсь жизни. Живу и радуюсь всему каждую минуту и везде. Я люблю свою работу и целиком отдаюсь любимому делу. И тогда ничего другого для меня не существует. Вот сейчас я, например, о делах и не вспоминаю. Сижу, пью пиво, отдыхаю, радуюсь жизни, одним словом. Жить по принципу «вот завтра уж я поживу, а сегодня как-нибудь»
– Можно только восхищаться этой твоей философией. Некоторым образом я тоже ее разделяю. Как говорится, «мне весело, и я смеюсь».
Когда они уходили, вышла маленькая неловкость. Из рук Джордана выскользнул серебристо-серый жакет из искусственного меха и упал на пол.
– Ну что же ты так с моей норкой обращаешься! – пошутила Лайэл, когда он наклонился, чтобы поднять. Он подал ей жакет. Но это был будто не он – так изменилось в одно мгновение выражение его лица.
– Тебе нравится шуба из норки? – спросил он. И не дожидаясь ответа: – Я могу тебе купить. Все, что пожелаешь. Нет проблем. Что еще – наряды, драгоценности, меха?
Она буквально онемела. Покачала головой.
Последнее время ей было приятно бывать с ним. Они друг друга понимали, ладили. Похоже было, что их отношения наконец обрели гармонию.
В конце концов, кто дал ему право так с ней обращаться?
Джордан тоже почувствовал, что не должен был говорить то, что сказал, и что теперь лучше уж молчать и вовсе.
Подъехали к дому. Свет в окнах не горел. Лайэл уже успокоилась и, желая разогнать свинцовые тучи, которые нагромоздились на горизонте их отношений, пригласила Джордана зайти и выпить кофе. Когда они сидели у электрокамина и пили кофе, он спросил:
– Что доктор говорит? Будет ли дедушке лучше и сможет ли он когда-нибудь ходить?
– Доктор сказал, что он не сможет обходиться без инвалидной коляски.
– А что с сердцем?
– Говорит, что все наладится. И что нужно, чтобы он не волновался.
– Ну что же, если так, то через месяц могут и выписать. Какие у тебя планы на этот счет?
– Мне удалось снять небольшую квартирку на первом этаже. Тут рядом. Она освободится через месяц, в феврале. Не идеальный вариант, конечно. И ступеньки есть, и дверные проемы узковаты для коляски, но это все, что я смогла.
– И дедушка не будет возражать, если ему придется жить в Лондоне?
– Я его спрашивала об этом. Он согласился. А потом, у нас нет другого выхода. Я же не могу не работать.
– Ну и как же он будет целый день один, пока ты на работе?
Этот вопрос она задавала сама себе не раз. Лайэл вздохнула.
– Я пока не знаю. Но что-нибудь придумаем.
– Если ты выйдешь за меня замуж, то ничего не придется придумывать. Обо всем позабочусь я.
У Лайэл пересохло во рту, и она хриплым голосом сказала:
– Если ты собираешься поместить его в дом…
– Ничего подобного я в виду не имел, – перебил ее Джордан. – Его это просто убьет.
– Тогда что же?
– Ты хочешь, чтобы вы всегда были вместе?
– Да, очень.
– Тогда он будет жить с нами. Ты будешь всегда рядом с ним, а для всего другого я найму сиделку. Можно будет и на дому продолжить лечение дедушки. Ну, во-первых, чтобы его не мучили боли, а во-вторых, может так случиться, что со временем он сможет передвигаться самостоятельно.