Брак с другими видами
Шрифт:
— И что это за кружочки? — спрашиваю я.
— А… — оживает он и слегка поворачивается ко мне. — Это монеты.
— И что с ними делать?
— Нажми — увидишь! — говорит он, и я жму на коричневую монету. Дзын-нь! — падает монета в невидимую копилку. Так вот что за трели разносятся по дому весь вечер… Я застываю в ожидании чего-то еще, но ничего больше не происходит.
— И все? Я ничего не сделала?
— Справа внизу… Видишь цифры? Ты положила монету в банк.
— Так это игра, в которой копят деньги?
— Н-н-ну да! —
— А плохие парни там есть?
— Кто?.. А! Нет, таких нет.
— То есть накопишь ты денег, и что потом?
— Накопишь денег — купишь себе земли.
— Купишь земли? А дальше?
— Будет земля — монетки опять засверкают.
— Засверкают?
— Ну да. Тогда ты их все соберешь, снова положишь в банк. И купишь еще земли.
Я решаю не говорить вслух, что об этом думаю. Но он будто считывает это в воздухе между нами.
— Просто ты у нас сидишь дома, Сан-тян, — говорит, вытягивая недожеванное щупальце изо рта. — А большинство мужиков приходят домой совсем не затем, чтобы грузиться вопросами, от которых хочется убежать.
— От каких же вопросов тебе так хочется убежать?
Обычно я пропускаю эту его присказку мимо ушей, но теперь молчать не желаю. Его выпад насчет домохозяек — явно удар ниже пояса.
— Да вот хотя бы от этого! А я не хочу больше думать, хватит с меня… Не будешь играть — отдавай обратно!
Он отбирает у меня айфон и снова уходит в игру с головой. Спасаясь от звяканья монет и чавканья челюстей над сушеным кальмаром, я убегаю с дивана прочь.
С этого дня муж начинает дзынькать своими фальшивыми монетами по всему дому, где бы ни находился — в туалете, в ванной и даже под одеялом в постели.
— Может, найдешь себе другую игру? — предлагаю я без особой надежды.
— Да мне и с этой хорошо, — только и отвечает он.
Я бы еще поняла, если бы эта игра предлагала ему какой-нибудь фантастический мир — прекраснее и соблазнительнее, чем реальность. Но что может настолько притягивать человека в мирке, похожем на грубую театральную декорацию, где есть только море с материками да нескончаемый звон монет?
«Может, игра начнет усложняться, если играть в нее долго?» — думала я поначалу. Но сколько ни заглядывала мужу через плечо, на экранчике ничего не менялось, а он все сидел в одной позе и механически тыкал пальцем в заветные кружочки на экране.
— Тебя и правда все это развлекает? — спрашиваю я.
— Развлекает, не развлекает — какая разница? Дело совсем не в этом… — безжизненно отвечает муж.
Однажды, в кои-то веки оторвавшись от айфона, он поднимает на меня взгляд, и я едва сдерживаюсь, чтобы с воплем не убежать из комнаты куда глаза глядят. Все его лицо: глаза, нос, губы и остальное — превратилось в полное месиво. И дело уже не в том, что оно больше ни на кого не похоже. А в том, что назвать это лицом уже невозможно.
Но муж, похоже, об этом даже не подозревает.
— А что… те груши, что нам подарили, мы все уже съели? — спрашивает он как ни в чем не бывало, глядя на меня страшными, разъехавшимися до самых
— Что-то осталось… — стараюсь я ответить как обычно, но мой голос едва заметно срывается.
— Может, почистишь одну для меня?
— Хорошо.
Я возвращаюсь на кухню. Рука с ножом для фруктов немного дрожит. Существо, которому я позволяю быть похожим на моего мужа, начинает нарушать правила. И все больше забывает самого мужа.
Почищенную и нарезанную грушу я выкладываю на блюдечко и приношу ему.
— О! — восклицает супругоподобное существо и вооружается зубочисткой. — Похоже, из всех фруктов на свете я больше всего обожаю груши, — с блаженством признается оно.
Как ему вообще удается видеть двумя глазами сразу? С дрожью в груди я наблюдаю, как ловко оно впивается зубочисткой в кусочек груши и отправляет лакомство в рот, затерявшийся где-то у самого подбородка. Судя по жизнерадостному хрумканью, проблем с зубами у него, похоже, не возникает.
— А ты что, не хочешь? — спрашивает оно. Я уже не знаю, чего хочу. Но мой отказ, боюсь, прозвучит подозрительно.
Я сажусь рядом с ним. Существо, похожее на моего мужа, берет пульт и начинает перебирать каналы телевизора.
— Ох, какая ностальгия…
Эту рекламу крутили, когда мы только-только поженились. Теперь же ее вытащили из прошлого на викторине — с вопросом о песне, которая там звучала.
— Мы ведь тоже ее напевали, скажи? — говорит существо и тянется к бокалу с виски. Вместо ответа я опускаю голову и жую свой кусочек груши. — А помнишь, — продолжает оно, — как на медовый месяц я разжевывал фрукты, чтобы ты их съела?
— Правда, что ли? — отзываюсь я равнодушно.
— Ну а как же! Ты решила выправить зубы, нацепила брекеты. Все жаловалась, что из-за железяк тебе больно, что не можешь нормально есть. Ну, я и заказал тогда в номер целое блюдо фруктов. Разжевывал их, а потом выплевывал обратно на блюдо и давал тебе.
— Ты кормил меня тем, что уже съел сам??
— Ну конечно. Те фрукты я прожевал, а ты потом съела их все до единого! Улыбаясь и говоря мне спасибо…
Голос существа, похожего на моего мужа, звучит так глухо и отдаленно, словно нас разделяет стена воды.
— Может, поэтому мне так спокойно именно с тобой? — добавляет оно. — По крайней мере, тогда я подумал: а ведь такая, как ты, с милой улыбкой проглотит даже мое дерьмо…
Той ночью мой муж — впервые с тех пор, как начал свою игру, — пришел в постель без айфона. Впервые за долгие месяцы его рука скользнула под мое одеяло. Я притворилась спящей, но он захотел опять зажечь свет, и мои пальцы стиснули его запястье уже машинально.
В кромешной тьме руки мужа ловко стянули с меня пижаму. Лихорадочно пытаясь сообразить — является ли то, что седлает меня и совершает со мною эти движения, моим мужем или только притворяется им?! — я задрожала от ужаса и зажмурилась как можно крепче. Но чем мягче становилась моя кожа и чем жарче распалялось тело, тем назойливее зудел в голове вопрос: а кто же все это чувствует? Я сама или кто-то другой?