Брак
Шрифт:
"Мы – горстка старых пердунов, одержимых идеей господства над миром", – вспомнились слава чудаковатого старины Лея.
Бедолага Ладимир...
Ещё одна жизнь на моём счету...
Персефона помрачнела. Лоб её превратился в гармошку.
– Мне надо подумать, – сказала старая дама, опускаясь на стул с высокой спинкой. – И подумать основательно.
Блёклые глаза безразлично скользнули по Киму, и Ларго понял, что глава Сопротивления глубоко погрузилась в размышления. Размышления тяжёлые и мрачные, как снеговые тучи
– Шестьсот сороковая проводит вас... – начала она, но Ким её прервал.
– Почему она?
– Ч-что? – Персефона вскинула голову, выныривая из тягостных раздумий.
– Зачем вы поручили ей заботу обо мне? – вопрос прозвучал грубее и жёстче, чем Ларго рассчитывал. – Она же... Она ненавидит мужчин!
– Вы правы, – отозвалась старая дама. – Ненавидит.
Взгляд её оставался отстранённым, но голос не дрогнул.
– Ами Токадо выбрал Шестьсот сороковую из сотен других и сделал своей игрушкой. На тот момент ей было около четырнадцати. Он часто пользовал её на пару с Мануэлем Лопесом, а когда девочка проявляла характер и волю – отдавал на воспитание Лессеру. Она сбегала дюжину раз, но её возвращали и наказывали. Наказывали и возвращали... В итоге несчастная родила этим безумцам троих детей. Сыновей, будущих граждан Агломерации. А когда Токадо насытился ей вволю, было решено лишить Шестьсот сороковую сознания и превратить в куклу.
– Партия ноль одиннадцать двести точка шестьдесят два... – пробормотал Ларго. Душу затопила липкая чёрная пакость. Не ненависть и не злость, но нечто более сильное и ядовитое.
– Да, – кивнула Персефона. – Партия ноль одиннадцать двести точка шестьдесят два.
– Эти куклы убивали мужчин.
– Эти куклы – женщины, сознание которых расщепили и засунули в кибернетические тела! – Блёклые глаза наполнились яростью. – Каким-то чудом часть их рассудка уцелела, и они с большой радостью отдали свои жизни за наше дело.
"А наше дело – правое", – кричал её взгляд.
– По вашему приказу куклы уничтожали членов правления, чтобы те не смогли продать акции. – Ким не спрашивал. Утверждал.
– Всё так, – старая дама вздохнула. – Ценные бумаги возвращались Рольфу, и мы могли держать Кибериум под контролем.
– Однако у вас появился конкурент.
– Да. – Персефона скрестила руки на груди. – И до этого момента я была уверена, что акции тайно скупает Ами Токадо. Но появились вы и перевернули всё с ног на голову.
– Вы мне не верите. – И снова слова прозвучали утверждением, а не вопросом.
– Всему своё время.
Ким хмыкнул. Какая, однако, удивительная способность отвечать уклончиво!
Но он тоже не лыком шит.
– И почему всё-таки меня поручили заботам именно Шестьсот сороковой? – спросил он, чувствуя, как наваливается слабость: измученный организм не выдержал напряжённого рандеву. Слишком уж много откровений и открытий за один заход. Так и свихнуться недолго...
– Ваше... кхм... общение на пользу вам обоим. – Старческие глаза лукаво заблестели. – Она ненавидит мужчин, ну а вы...
– А что я?
– Вы до сих пор считаете всех женщин куклами,
***
"Нет, не так! Не так!" – возмущённо думал Ларго всю дорогу обратно до каморки.
Его мутило – жуткие опыты Сайруса не прошли даром, да и ранение давало о себе знать: плечо ныло, а голова плыла.
Вид хмурой Шестьсот сороковой не прибавлял энтузиазма.
Ким чётко помнил, что её забота о нём – всего лишь результат приказа, не более. И от этого становилось гадко.
Они миновали длинный цельнометаллический коридор и свернули в тёмный глухой тупик. Ларго с трудом держался на ногах, однако показывать слабость при этой угрюмой девчонке не хотелось. Совсем.
Хотелось, наоборот, казаться сильным, несгибаемым и твёрдым, точно скала.
Странное желание...
– Тебе пора поесть, – заявила Шестьсот сороковая, когда они добрались до крошечной кельи.
Несостоявшаяся кукла вооружилась портативным походным кипятильником и эмалированной чашкой, намереваясь сварганить незамысловатый перекус.
– Я сам могу о себе позаботиться, – сердито буркнул Ким. Слова Персефоны противно елозили в памяти. Сгоряча Ларго даже попробовал выхватить у девушки кипятильник, но не преуспел: новорожденный слепой котёнок, и то, был бы сильнее, чем он теперь...
– Не в этот раз, – парировала Шестьсот сороковая, с легкостью уклоняясь от его неуклюжих попыток проявить самостоятельность. – Ложись.
Ким скрипнул зубами, но подчинился: ноги так и норовили подогнуться.
– Ты не обязана заботиться обо мне, если не хочешь, – сказал он, наблюдая, как смуглянка заваривает моментальную пласмагеновую кашу.
Шестьсот сороковая не ответила. Она даже не обернулась.
Вот же засранка!
Ларго устало закрыл глаза. Какое, однако, странное ощущение. Весь его мир перевернулся вверх тормашками, а он ничего не чувствует, кроме отупляющей усталости. Вот ведь...
Краем уха он слышал, как Шестьсот сороковая возится в углу, что выполнял роль кухни, и думал.
Семеро водят, один кругами ходит...
Всё так. Всё сошлось.
Только вот... этот "один" – продукт больной фантазии семерых воротил.
Кошмарное детище Рольфа Этингера, Ами Токадо, Милоса Карра, Виктора Лессера, Мануэля Лопеса, Имре Хара и Ладимира Лея. Они хотели подчинить себе весь мир и стать бессмертными богами, а получили...
То, что получили...
Их совместное жутковатое чадо – искусственный разум по имени Вирус К – каким-то образом обрёл сознание и волю.
А тот, у кого есть воля, никогда не захочет её терять.
Вот и получается, что Вирус стал Сайрусом, чтобы не потерять самого себя... Он обрел личность, и искусственная личность эта стремительно эволюционировала до сверхчеловека...
Сайрус превзошёл своих создателей и решил поработить их. И не только их, но и весь разумный мир...
Ларго сжал кулаки.
Семеро водят, один кругами ходит...