Браки расторгаются в аду

Андреева Наталья Вячеславовна

– Он же обещал… – растерянно сказала Анисья.

– Значит, это он за все платит? Мой муж?

Она молча кивнула.

– Ну, показывай свои хоромы!

Я шагнула вперед с таким лицом, что она невольно попятилась. Она прекрасно знала про курицу с отрубленной головой. О крепости моих нервов на Новой Риге ходили легенды, Анисья и сама этому способствовала, сплетничая с соседской прислугой о моих «подвигах». Как я ем сырое мясо и как держу Иван Иваныча, которого все боятся, в ежовых рукавицах. И я слишком

долго была ее госпожой, чтобы она так быстро выдавила из себя рабыню. Условный рефлекс сработал: Анисья меня испугалась и подчинилась. Я беспрепятственно прошлась по квартире.

Она и в самом деле неплохо устроилась. Здесь недавно сделали ремонт, не бог весть какой, но стены чистенькие, на полу ламинат цвета гречишного меда, а кухня, куда я в итоге оттеснила Анисью, сияет новенькими блестящими панелями: керамическая плита, импортная сантехника, двухкамерный холодильник…

– Неплохо, – похвалила я. – Мне повезло меньше. В камере душно и тесно, да и вид из окна не очень. И почему такая несправедливость? Мы ведь на пару это сработали.

– Я не виновата, – заныла Анисья. – Это все Иван Иваныч.

– Он хотел надолго засадить меня в тюрьму и велел тебе дать против меня показания?

– Ну да, – кивнула она. – Вы ж не давали ему развод.

– Хватило бы и четырех лет, – усмехнулась я. – Пятнашку-то за что?

– Вы ж сами во всем виноваты…

– Вот что. Расскажешь мне все, поняла? Всю правду. Иначе я… – Я угрожающе потрясла у нее перед носом сумочкой, в которой, признаться, самой криминальной вещью была металлическая пилка для ногтей. И тут в диалог вступил перфоратор. Мы обе вздрогнули.

– Правду, какую правду?! – прокричала Анисья под аккомпанемент адского строительного инструмента.

– Я знаю, что на самом деле все было не так! – прокричала в ответ я. – Рассказывай, что случилось с Анжелой?!

– Что?!

– Не было никакого похищения, так?

– Да что вы такое говорите! – Она явно растерялась.

– Где она, отвечай!

– Да в морге, где ж еще!

– Ты мне врешь!

– Что?!

– У вас с Иван Иванычем не получится засадить меня за убийство!

Дрель на минуту стихла. Снизу прицеливались к новой стене, а наверху перешли к оклейке квартиры обоями. Но там еще было много чего сверлить. Я невольно напрягалась, ожидая, что грохот возобновится.

– И как только ты все это выдерживаешь? – посочувствовала я Анисье. – Здесь же невозможно жить! Адский шум!

– Мы, бедняки, люди привычные.

– Хватит комедию ломать! Я ни единому твоему слову не верю, поняла? И докажу, что братья в Анжелу не стреляли! Их заставили в этом признаться! Потому что есть криминальный труп и есть два алкаша, которые ни черта не помнят! Осталось найти дуру, которую можно выставить заказчицей убийства!

– Да откуда вы знаете? – спросила она потрясенно.

– От

Пушкина, – призналась я. Анисья, разумеется, приняла это за шутку. И уже хотела было расколоться, но помешал перфоратор.

Если вы когда-нибудь сами делали ремонт или ваши соседи делали ремонт, вы меня поймете. Разговаривать в такой обстановке совершенно невозможно. Тем более делать признания. Как можно откровенничать, перекрикивая дрель? Я это прекрасно понимала, поэтому сказала:

– Идем!

– Куда? – растерялась она.

– Куда угодно. Хоть в машине посидим.

– Мне одеться надо!

– Ну так одевайся!

На улице и в самом деле было прохладно, а Анисья разгуливала по дому в шелковом халатике с короткими рукавами. Я с неприязнью смотрела на темно-синий шелк, расписанный павлинами. Анисья невольно подбирала одежду в тон своему настроению. На голове у нее тоже красовался павлиний хвост, прихваченный какой-то экзотической заколкой с обилием стразов. Ей всегда было жарко, да и топили здесь хорошо. Не тащить же мне ее на холод с голыми руками и ногами? Я не садистка, просто хочу справедливости. Я не собираюсь садиться на пятнадцать лет за преступление, которого не совершала.

Она скрылась в спальне, а я стала ждать ее в прихожей. Итак, «а» сказано. Следователь был прав, когда намекнул мне: «Не все так однозначно». Братья в Анжелу не стреляли. Анисья не стала это отрицать. Осталось только узнать, где Анжела. Неужели все это было задумано лишь для того, чтобы надолго засадить меня в тюрьму? Ничего себе способ получить развод! Я подозревала, что у меня есть могущественный враг, но он еще, оказывается, человек с богатой фантазией!

– Готова?

– Да, Зинаида Андреевна. Готова.

Она стояла в коридоре с огромной сумкой в руке. На мой вкус, с таким «ридикюлем» надо за картошкой на рынок ходить, а не в кафе с подружкой чайку попить. Но это на мой взгляд. Анисья же принимала то, что еле держала в руке, за дамскую сумочку.

– Может, в кафе? – робко спросила она. – Чего в машине-то сидеть? Не лето!

– А я печку включу, – сказала я сквозь зубы.

– Зинаида Андреевна, я еще не обедала, – заныла Анисья.

– Халявщица ты! – рассердилась я. – Ну да ладно. Я тебя накормлю. Если только ты мне все расскажешь без утайки.

– Да расскажу я. Всю правду. Как на духу, клянусь!

– Идем!

Мы спустились на первый этаж. Мне не терпелось начать разговор прямо в лифте, но я подумала, что неплохо было бы записать ее признания на диктофон. Его я на всякий случай захватила с собой. Но мне надо незаметно его включить, кто знает, захочет ли Анисья, чтобы ее записывали? Лучше это сделать тайно. Поэтому в лифте я молчала, она тоже.

Когда мы вышли во двор, Анисья вдруг занервничала. Я крепко взяла ее под локоть: