Браки расторгаются в аду
Шрифт:
– Ну, допустим. Но ты забываешь одну важную деталь. Я бы даже сказала, ключевую. У моего мужа есть алиби. Он был на переговорах у своего делового партнера. У нас ничего не выйдет, милый.
– Вот! – Ян поднял вверх указательный палец. – Теперь мы дошли до сути! Алла, как там ее? Да, неважно. Ты помнишь, что она сказала? Они сейчас все находятся под следствием. Как думаешь, этот деловой партнер Иван Иваныча признается в том, что они встречались, чтобы договориться об откате?
– Не думаю… Постой! – до меня вдруг дошло. Так вот куда он клонит! – Ян! А ведь ты прав! Мой муж госзаказа так и не получил! Переговоры сорвались. А сорвались
– Умница, – похвалил меня Ян.
– Гений! – Я с жаром принялась его целовать.
– Погоди, – начал отбиваться он. – Надо все хорошенько обдумать, все детали…
– Анисья… Похоже, мой муж ее подкупил. Очень уж ему не терпится засадить меня в тюрьму. Ну а мы все переиграем! Он заплатил ей за молчание!
– Точно! Она – его сообщница! А не твоя.
– Итак, алиби у Ивана рассыпалось, свидетель в мою пользу, то есть ты, в наличии, оружие… А это Иван подбросил мне пистолет, а вовсе не Коля! Муж ведь приходил ко мне сразу после того, как узнал о похищении Анжелы. Он и принес оружие. Ведь это его пистолет. Из него он и убил Анжелу. Постой… Ян, самое главное: мотив. Зачем Ивану ее убивать?
– Допустим, изменила…
– Застукал девчонку с массажистом, – продолжала я развивать его мысль. Это уже было коллективное творчество. Мы оба старались. – Вернулся домой пораньше – а они в постели…
– А она сказала, что беременна…
– Возможно, просто тест был ошибочным…
– Но твой муж этого не знал…
– И подумал, что ребенок не от него. Он все-таки старик…
– Подумал, что Анжела его обманула, и разозлился. Сгоряча схватил пистолет и…
– Выстрелил.
– Точно!
Мы на радостях принялись целоваться.
– Ох, только бы все получилось! А если тебе не поверят? – вцепилась я в него. – Ян?
– Я постараюсь быть убедительным.
– Как сейчас, в постели?
– Еще убедительней. Я ради тебя убить готов, не то что соврать.
– Не верю! Так не бывает! Я еще ничего такого не сделала, чтобы это заслужить.
– А вот посмотришь.
Вот тогда у меня и появилась надежда. Она была похожа на солнечный луч, распоровший тучи, я даже прослезилась от счастья. Не случайно мы встретились. Я уже говорила, что не верю в случайности. Я ведь хотела изменить свою жизнь, я не раз просила об этом и даже молилась. Ходила в храм и долго стояла перед иконой со свечкой в руке, шепча свое заветное желание:
– Господи, сделай так…
А когда была в Иерусалиме, оставила у Стены Плача записочку, где было всего четыре слова: «Господи, измени мою жизнь». Потому что дура. Надо было оговорить условия. Измени, но так, чтобы это мне ничего не стоило. Или «измени так, чтобы я была счастлива». А разве я сейчас несчастна? Вот в чем штука-то! Я избавилась от Иван Иваныча и впервые полноценно занималась сексом. Почувствовала себя, наконец, женщиной. А если еще и забеременею… Теперь меня мало заботит стройность талии, я давно уже не красавица. Разве не изменилась моя жизнь? Да еще как! Но за все
А еще, когда о чем-то просишь, надо знать в деталях, чего именно ты просишь. Надо было написать развернутое сочинение, как это делают все. Видела я в Стене Плача эти записочки. Мы приехали туда последними, уже глубокой ночью, и, кроме нас, там не было никого, только уборщик, который довольно лениво работал метлой. Он гнал к мусорному баку ворох скомканных, сложенных в узенькие полоски, сжатых в комочки бумажных листков, они шуршали, как опавшие осенние листья, печально и словно жалуясь. Кладбище желаний, вот что это было. Потом их, наверное, сжигают, эти записочки, и сизый дымок тянется вверх, где якобы находится тот, кто нас слышит. Мои попутчицы подошли к Стене и стали запихивать свои послания в щели, и без того уже густо затыканные исписанной бумагой. Там нет ни единой щелочки, ни кусочка свободного пространства, все забито желаниями. Сколько же на свете несчастных! Да есть ли счастливые? Я молча подошла к Стене и бросила свою записку под ноги уборщику, который посмотрел на меня удивленно и торопливо взмахнул метлой. И вот, поди ж ты! Именно меня услышали! Огребай теперь!
– Эй, ты спишь? – позвал меня Ян.
– Нет. – Я отмахнулась от наваждения. От видения Стены, которая неожиданно выбрала меня. – Просто задумалась.
– Зина, нам надо поспать, – заботливо сказал он. – Завтра тяжелый день.
– Если бы я могла уснуть!
– Ты, главное, успокойся.
– Постой… А как же твоя работа? Из-за меня ты ее потеряешь.
– А она мне нужна? Если мы будем вместе, вряд ли я останусь на прежней работе. Мы попробуем изменить свою жизнь. Станем жить вдвоем.
– Где, здесь? – Я в ужасе обвела глазами комнату, оклеенную красными обоями.
– Я понимаю, ты к другому привыкла…
– Не в этом дело. Я здесь вполне счастлива. Какое-то время, – добавила я. – Но это совсем не то, чего я хочу. Давай будем объективны. Нам обоим за сорок, высокооплачиваемую работу мы вряд ли найдем. Ты уже пытался и стал в итоге установщиком дверей. Я еще не пыталась, но почему-то уверена в результате. Меня нигде не ждут. Придется начать с нуля. Только не здесь. Прости, я не верю в сказки.
– А как же Пушкин? – улыбнулся Ян.
– Как видишь, он меня подвел, – сказала я грустно. – Царевна мертва, в то время как я думала, что она жива, согласно сказке. У моей, похоже, совсем другой конец. Не знаю, счастливый или нет, но другой. Как думаешь, мне пора сдаться?
– Когда? Сейчас? – в ужасе спросил Ян.
– Не сейчас, конечно. Завтра. Пойду к следователю и скажу: вот она я, сажайте.
– Подожди, по крайней мере, пока я дам показания.
– Допустим, тебе поверят. Но как меня найдет следователь, чтобы снять обвинения? Я ведь сбежала и выкинула мобильный телефон. Я должна ему позвонить.
– Давай завтра вечером, когда я вернусь. Я пока понятия не имею, с чего начать, чтобы не вызвать подозрение. Наверное, надо пойти в ближайшее отделение… Давай спать, завтра у нас трудный день, – повторил он и зевнул в подтверждение своих слов.
– А может, еще разок? – Я положила руку на его живот.
– Когда ты в последний раз этим занималась?
– Никогда. По-настоящему – никогда.
– Тогда понятно.
– А у тебя сколько было любовниц?
– После жены – ни одной.