Брат 2. Америка, бойся русских
Шрифт:
Но такая палка крутым не грозила. Зато они сами высматривали в толпе новичков смазливых мужичков. Девочек себе высматривают. По свежатинке соскучились...
Это было первое знакомство Никиты с зоной. Его первая и, пожалуй, последняя "командировка". Но кое-что о порядках в лагерях он знал. Особенно просвещен был насчет колоний общего режима. Это самые беспредельные зоны. Старых опытных воров, живущих по понятиям, раз-два и обчелся. В основном в таких лагерях обитает приблатненная шпана с замашками крутых авторитетов. И братков из "новых"
Но пока он видел, с каким похабным вниманием рассматривает вновь прибывших здоровяк с лицом пещерного человека. И какой-то первобытный интерес в его глазах. На Никиту он не обратил никакого внимания. Зато чмокнул губами, когда его взгляд остановился на Мите.
Митя - парень складный. Крепкий, плечистый. Но лицо подкачало. Кожа нежная и розовая, как у ребенка. И губки бантиком.
Появился капитан. Многозначительно глянул на отрицал из воровского и бандитского кодланов. Те поспешили раствориться среди коек. Рассосались по своим углам. Все-таки начальник.
Никита получил белье. Ему показали койку на первом ярусе ближе к выходу. Он не возражал. Застелил шконку. Определился, что называется.
Затем их повели на склад. Ну все как в армии. Забрали гражданскую одежду и выдали форменную. Никита получил черную зэковскую робу-шаронку, сапоги-прохоря, шапку-пидорку, теплую фуфайку. После баня. Этого часа Никита ждал больше всего.
В моечном зале Митя оказался рядом с Никитой. Такое ощущение, что парень тянется к нему.
Парень на самом деле крепкий. В плечах размах, руки мускулистые, мощный торс, рельефный живот - пресс накачан. На плече татуировка: русалка на якоре.
– На флоте служил?– спросил Никита.
– Ага, потомственный моряк...
– Морской болезнью страдаешь?
– С чего взял?
– Не я тебя взял. Менты взяли... Кстати, за что?
– Да так, по глупости влетел...
– А кто здесь не по глупости?– криво усмехнулся какой-то мужик.
Никита плеснул на себя воды, начал намыливаться.
К Мите подошли двое. Одного Никита узнал. Тот самый "неандерталец" из их отряда.
– Опаньки! А че это у нас такое?
С гадливой улыбкой "неандерталец" подошел к Мите. И ткнул пальцем в его плечо.
– Русалка...– заметно робея, ответил тот.
– Ты чо как девица жмешься, а?– гнусно засмеялся второй.
– А то ты не въехал, братуха!– хохотнул "неандерталец".
И потрепал Митю за щеку.
– До вечера, девонька!..
– До встречи, Милка!– ощерился второй. Блатные исчезли.
– Эй, а что им надо?– пугливо озираясь по сторонам, спросил Митя.
– "Синяк" им твой не понравился, - ответил кто-то.– Русалка на якоре - не быть добру...
– Почему? Что тут такого?
– Откуда у тебя этот "синяк"?
– Да я ж моряк, мне в первом походе накололи. А что здесь такого?..
– Русалка на якоре - так петушню штампуют...
– Петушню? Петухов в смысле?– ужаснулся Митя.– Ну а я-то здесь при чем? Я ж не петух...
– А ты это крутым объясни. Они к тебе сегодня ночью придут. На хоря...
– Туфта все это, - вмешался в разговор еще один знаток лагерной живописи.– Петухам на спину русалку с якорем вешают... А у него на плече...
– А-а, ну тогда, паря, тебе повезло. Так братве и объяснишь...
– Да, конечно, конечно, я им все объясню, - испуганно закивал головой Митя.– Я ведь не петух, никогда им не был. Я вообще гомиков терпеть не могу...
Но его уже никто не слушал. Каждый делал вид, что занят своим делом. Может, кого и волновала судьба этого парня. Но в волчьем мире волчий закон - каждый за себя.
Никита проснулся среди ночи. Разбудил скрип койки, приглушенные голоса. Он увидел, как поднимают с постели Митю. Неандерталец, а с ним еще двое.
– Ребята, вы что?– шепотом возмущался Митя.
– Гы-гы! Какие мы тебе ребята, петушок?– тихо загоготал неандерталец.
– Извините, если обидел...
– Давай, давай, в умывалке извиняться будешь...
– Вы меня, наверное, не за того приняли...
Митю повели в умывальник. Поднялся со "шконки" и Никита. Потянулся вслед за процессией.
Ну куда он идет, куда?.. Никите страшно хотелось остановиться, повернуть назад. Но не мог он этого сделать. Потому что знал, куда нелегкая несет Митю. А с ним и его самого.
Приглянулся "неандертальцу" морячок. Весь вечер тот пялился на Митю, чмокал губами. Но не подходил, гадостей не говорил. Все началось после отбоя.
Опускать Митю будут. За его смазливую внешность. Неудачная татуировка на плече всего лишь предлог.
Не должен был Никита вмешиваться, не должен. Не так уже плохо на зоне, как её рисуют. Сам он автоматически попал в разряд "мужиков" - против чего совершенно не возражал. Воры жили сами по себе, своим лагерем. Мужиков не трогали. И с бандитами не заедались. Был у них в бараке особый лагерь. Братки из "новых". Их еще "спортсменами" называли.
Держись в тени, никому не переходи дорогу, умей постоять за себя - и никто тебя не тронет. Никита должен был так жить, должен был терпеть свое скотское положение. Не за горами тот час, когда Марта вытащит его из этой клоаки.
Но не мог он терпеть. Не мог, потому что есть на свете уроды, которые не признают нормальных человеческих законов.
Никита заглянул в умывальник. И увидел жуткую картину. Два отморозка держали Митю, а "неандерталец" стягивал с него штаны. Парень пытался сопротивляться. Но куда ему против урок. На их стороне и сила, и опыт.