Брат бури
Шрифт:
Пылая жаждой мщения, я устремился прямо на них, сжимая в правой руке рукоятку моего любимого шестизарядного, а в левой — охотничий нож. Капитану Кидду никакие указания не требовались. Едва почуяв запах крови и пороховой гари, он рванулся вперед со скоростью того урагана, с которого, как говорят умные люди, начнется Судный День. Грива моего скакуна победно развевалась на ветру, глаза метали молнии, а под копытами дымилась трава. Сообразив, что я настигну их прежде, чем они успеют пересечь открытое место, бандиты развернулись и поскакали мне навстречу, стреляя на ходу из своих винчестеров. Однако, как и следовало ожидать
— Три штуки есть!
Тем временем один из моих противников, налетев сбоку, обрушил на мою голову приклад своего тяжелого винчестера, но я успел поднырнуть ему под руку, взмахнул ножом, и его тело тяжело упало с коня.
— Теперь четыре! — проворчал я. Увидав такое дело, оставшиеся двое снова развернули своих скакунов и, не думая уже о краденых лошадях, обратились в отчаянное бегство. Один из них по-прежнему удирал в южном направлении, а второй, Гомес, которого я преследовал по пятам, уклоняясь от моего удара, был вынужден свернуть на запад.
— Осади назад или я прикончу девчонку! — заорал он через несколько секунд поняв, что ему от меня не уйти, и выхватил свое мачете.
Но я выстрелом вышиб нож из его руки. Гомес взвыл не своим голосом, выпустил девушку из рук, и та соскользнула с лошади вниз, в высокую траву. Мне пришлось осадить Капитана Кидда, чтобы посмотреть, не пострадала ли Бетти, а Гомес тем временем продолжал изо всех сил гнать вперед свою лошадку.
К счастью, девушка ничего себе не повредила, только ужасно испугалась. Она даже не ушиблась, падая на землю, поскольку удар смягчила густая трава. Тут я увидел, что к нам уже спешат ее отец и все парни из лагеря, какие оказались в состоянии сидеть в седле и держать оружие. Поэтому я предоставил им позаботиться о Бетти, а сам вновь ринулся в погоню за Гомесом.
Довольно скоро он снова услышал за спиной неумолимый топот копыт Капитана Кидда, оглянулся, увидел, что я его вот-вот настигну, и потянулся за своим винчестером, по-видимому собираясь отстреливаться, но тут его лошадь оступилась, попав ногой в нору степной собачки. Гомес кубарем вылетел из седла, ударился головой об землю, после чего еще пару раз как-то нелепо дернулся и затих навсегда.
Черт возьми! Теперь мне не оставалось ничего другого, кроме как повернуть назад, разочарованно пробормотав под нос несколько самых черных ругательств, поскольку Элкинсы никогда не лгут и совесть никак не позволяла мне зачислить Гомеса пятым в свой список.
Но в моей груди пока все еще теплилась надежда прихлопнуть того последнего койота, который повернул на юг, поэтому я также направился в ту сторону. Довольно скоро я услыхал где-то впереди, чуть восточнее, топот множества лошадиных копыт. Пришпорив Кэпа, я буквально через пару минут вихрем вылетел на опушку рощицы и оказался на равнине, которая резко сужалась впереди, переходя в узкую скалистую теснину. Та, в свою очередь, заканчивалась еще более узким ущельем — проходом с внешнего нагорья сюда, в главную долину Каньона Охотничьих Ножей.
С левой стороны этого ущелья, над самым его горлом, на высоте около пятидесяти футов нависал скальный выступ, где примостился самый настоящий форт из толстенных бревен, в которых местами были проделаны бойницы. Подобраться
Спустя несколько мгновений в трех или четырех сотнях ярдов восточнее того места, где находились мы с Капитаном Киддом, на опушке рощи появился Медведь Бакнер и очертя голову понесся к лестнице. Все мексиканцы, сколько их засело в форте, тут же открыли по нему бешеную пальбу, после чего братцу Медведю все же пришлось отступить в заросли. Сделал он это довольно-таки неохотно, богохульно и громогласно сотрясая окрестные скалы совершенно ужасными выражениями. Я окликнул его и, продолжая держаться за деревьями, направился в ту сторону.
— Как жизнь? — заорал он, едва я приблизился. — Говори как на духу: скольких прикончил?!
— Четверых, — ответил я.
— Ну а я таки пятерых уделал! — злорадно заявил Медведь Бакнер. — Понимаешь, уже подъезжал к лагерю, когда услышал позади стрельбу. Я понял так, что они сперва напали на твой обоз, повернул было обратно, чтобы помочь тебе…
— Разве я когда-нибудь просил тебя о какой-нибудь помощи? — сразу набычился я, но мой двоюродный братец только отмахнулся и продолжал:
— Да только я и мили проехать не успел, как увидел целую толпу мексиканцев, огибавших северный край той самой гряды. Тогда я засел у них на пути и успел подстрелить пятерых. Повыбивал из седел, словно куропаток! Должно быть, они поняли, с кем имеют дело, потому как тут же развернулись и дали деру!
— Да ты просто самовлюбленный олух! — пренебрежительно фыркнул я. — Откуда ж им было про то знать? А удирать они стали скорее всего, потому как решили, что нарвались на серьезную засаду!
Покуда мы с братцем так препирались, к нам подъехали парни Ричардсона во главе со своим стариком, который тут же встрял в разговор, раздраженно заявив:
— Сейчас не время спорить о пустяках! Главное, нам удалось на какое-то время загнать этих мерзавцев в ихнюю нору, так что теперь мы можем спокойно убраться отсюда, покуда они не пришли в себя и не перерезали нас всех, как кроликов!
— Что за чушь ты опять городишь?! — возмущенно взревел я. — Уж если кому и есть необходимость уносить ноги из каньона, так это именно тем подлецам! И ежели здесь вообще состоится какая-либо резня, так ее устроим мы с моим братцем Медведем, а вовсе не эти жалкие мартышки!
— Говорить так — значит искушать судьбу, мистер Элкинс! — заныл было старый хрыч Ричардсон, но я сурово указал ему заткнуться.
— Слушай, пошли пока кого-нибудь из своих в мой лагерь! — неожиданно разродился совершенно разумной мыслью братец Бакнер. — Пускай мои парни поспешат сюда, на подмогу!