Брат бури
Шрифт:
Ну, значит, накинули они свою веревку на решетку, и навалились все вместе, и крякнули, и поднатужились; несколько перекладин выскочили из бревен с одной стороны окна. А я подобрал скамейку и стал ждать, полный решимости разбить головы всем тем идиотам, какие вздумают полезть внутрь, но тут, сильно запыхавшись, прибежал еще один малый.
— Постойте, парни! — заорал он. — К чему тратить силы понапрасну! Я только что встретил Сантри в казино «Королева Топеки», где он просаживает денежки, какие ему удалось выманить у этого дурня-ковбоя, и он, узнав о наших затруднениях, дал мне ключи от тюрьмы!
Тут
— Странно! Замок открылся, а дверь один черт не поддается. А ну-ка, навалимся на нее как следует, парни!
Одним словом, покуда они ломились в дверь, я успел обежать тюрьму вокруг и по дороге подобрал дробовик тюремщика. Тут как раз скамейка с треском сломалась, дверь распахнулась настежь, и эти чудаки попытались одновременно ворваться внутрь. Ну и конечно же, они всей толпой застряли в дверном проеме, свирепо ругаясь и проклиная друг друга.
— Прекратите пихаться! — заорал Хансон. — Черт возьми! Он удрал клянусь кугуаром! Проклятая тюрьма пуста!
Тут я не торопясь навел дробовик и выпалил из обоих стволов по задницам этих дурней. Мне даже не пришлось особо целиться, потому как промахнуться по такой обширной мишени было просто невозможно. Дружный вопль, вырвавшийся из ихних глоток, потряс всю округу. А затем они дружно дернулись и всей гурьбой ввалились внутрь тюрьмы. Причем некоторые так и не сумели остановиться, пока не врезались своими глупыми головами в противоположную стену и не свалились без чувств. Остальные же, споткнувшись об этих бедолаг, тоже попадали на пол.
В результате на полу образовалась куча-мала, от которой неслись такие неистовые вопли и проклятия, что даже дьяволу, пожалуй, стало бы тошно. Ну а я быстренько запер дверь и опять побежал к окну, и успел туда как раз вовремя, потому как очень шустрый Хансон уже почти вылез через него наружу. Поэтому я шарахнул его по башке дробовиком; он свалился с окна внутрь и заорал благим матом.
— На помощь! — выл он. — Я получил ужасную, смертельную рану!
— Немедля прекрати свои непристойные вопли! — сурово велел ему я. — Никто из вас пока что серьезно не пострадал! А теперь выкиньте все ваши пушки из окна сюда ко мне и ложитесь на пол, лицом вниз, и лежите смирно. Да поторопитесь, иначе я еще разок хорошенько угощу вас!
Они понятия не имели, что дробовик у меня разряжен, а патронов к нему нету, а потому торопливо повыкидывали наружу все свое оружие и покорно улеглись на пол. Но вот лежать смирно они никак не могли — птичья дробь, засевшая у каждого из них в мягком месте, причиняла довольно сильные и весьма унизительные неудобства; поэтому они вертелись и ерзали на полу, оглашая стены тюрьмы всякими нехорошими громогласными высказываниями, слушать которые было в высшей степени неприятно. Я нагнулся, подобрал с земли пару револьверов и заткнул их за пояс.
— Ежели в течение ближайшего часа какой-нибудь умник
Сказав так, я неслышно отошел в сторону и, стараясь держаться тех мест, где было потемнее, направился к платной конюшне.
Ее владелец сидел у стола и при свете фонаря читал газету. Увидев меня, он очень удивился и сообщил мне, что, по его мнению, я должен сейчас сидеть в тюрьме. Я пропустил мимо ушей столь глупое замечание и велел, покуда я седлаю Капитана Кидда, запрячь в коляску самую быструю лошадь.
— Погоди-ка! — ответил он. — До меня дошел слух, парень, будто бы ты заявил Тузу Миддлтону, что собираешься тайно бежать отсюда с Глорией ла Веннер. Не заказываешь ли ты эту коляску для нее?
— Какая уж тут тайна, ежели я сказал ему это при всех? — удивился я. — И не бежать, а уехать. А коляску я действительно заказываю для нее.
— Видишь ли, — продолжил владелец конюшни, — Туз Миддлтон — мой друг! И я отказываюсь предоставить тебе мой экипаж с лошадью!
— Тогда не вертись под ногами! — посоветовал я ему. — Так и быть, я сам выберу лошадь и запрягу ее тоже сам!
Тут он ни с того ни с сего вдруг выхватил свой охотничий нож, и мне, против моей воли, пришлось с ним немного сцепиться. Но во время нашей борьбы этот малый зачем-то стукнулся головой об дышло, которое в тот момент чисто случайно оказалось у меня в руке, после чего он, с каким-то булькающим звуком, повалился на пол и на время успокоился. Тогда я аккуратно связал его и затолкал за ларь с овсом, после чего выкатил наружу коляску и запряг в нее самую лучшую лошадь, какую мне удалось найти в конюшне. Должен сразу сказать: люди, распространяющие повсюду сплетни о том, что я будто бы украл эту упряжку, — отъявленные лжецы! Ведь после тех событий даже года не прошло, как она была возвращена обратно! Ну да ладно.
В общем, заседлал я Капитана Кидда, привязал его сзади к коляске, сел на козлы и тронулся в сторону «Серебряного сапога», по дороге размышляя о том, как долго те глупые бизоньи браконьеры еще будут валяться на полу в тюрьме, прежде чем сообразят, что я их надул и ушел, а вовсе не прячусь позади тюрьмы с целью расправиться с ними, как только они начнут вылезать через окно.
Я свернул в проезд позади «Серебряного сапога», привязал лошадей к дереву, а потом подошел к задней двери, приоткрыл ее и осторожно заглянул внутрь. Глория ждала прямо за дверью. Женщина прям-таки вцепилась в меня, и я почувствовал, что она вся дрожит.
— Я уже думала, что вы никогда не придете! — прошептала она. — Осталось всего несколько минут до моего следующего выступления. Я жду вас здесь с того самого времени, как уплатила этому Сантри причитающийся с вас штраф. Отчего вы так сильно задержались? Ведь он ушел из «Серебряного сапога» сразу же, как я дала ему деньги! Он должен был выпустить вас давным-давно!
— Он вовсе не собирался меня выпускать, этот вонючий и бесчестный скунс! — проворчал я. — Он просто присвоил ваши деньги, а освободили меня другие люди; кое-кто из… м-м-м… ну, в общем, кое-кто из моих друзей. Что же вы стоите? Залезайте быстрей в коляску!