Братские узы
Шрифт:
— Да какая разница! — с трудом проскрипел прима-генерал, проклиная себя за злоупотребление сигаретами. — Главное, они его, ручные головорезы и убийцы. Кто там у нас по списку?
Старая свора. Это всегда звучало, просто гремело на всю Сан-Доминику и наводила ужас на врагов Теократии, да, видимо, не все еще прослышали про Пса и его свору. Два негодяя, наглых и таких же глупых. Наемников прижали в небольшом городке, в здании старенькой гостиницы — сволочи, все рассчитали правильно. Мирные жители, заложники — что еще требуется для успешных переговоров и торга, а на кону стояло очень многое: с одной стороны жизнь двух язычников, с другой — честь
— Пан гранд-полковник, они забаррикадировались на втором этаже! По меньшей мере, их двое: один из держит лестницу на второй этаж, второй — на крыше. Хорошо устроился, пся крэв! Круговой обзор. Побольше патронов — и можно остреляться хоть от целой армии! Если бы не заложники — прикатили минометы. Смели бы к черту, прости Господи!
Запыхавшийся солдат в синей форме утер потный лоб под нависающим над глазами козырьком каски. Из остального защитного обмундирования на нем были стальная кираса и наплечники с наколенниками. Кольчужная юбка защищала чресла полицейского. Не слишком удобно, тяжело и жарко, но порой она чертовски хорошо выручала от вражеской пули. Просто Господи!
— Заложники?
— Больше всего наверху в центральной комнате…
— Отлично! Действуем — обер-капитан, готовьте людей для штурма. Я выставлю свою группу…
— Пан гранд-полковник! Мы многого еще не знаем об остановке внутри: будет много жертв!..
— Господь защитит невинных! Вперед, обер-капитан — это приказ!
— Есть, пан гранд-полковник!
«Есть, пан гранд-полковник». Потом несчастный обер-капитан проклял и свои слова, и безумного «серого мундира», и тех, то ли настоящих героев, то ли последних негодяев, чьи укрепления им пришлось штурмовать. Он помнил взрывы, огонь, раскрытые в немом крике рыт искореженных трупов. Помнил захлебывающегося слюной инквизитора, вопящего во всю глотку о мщении, божественном гневе и искоренении ереси. Его команду отчаянных головорезов, настоящей своры бешеных псов, вооруженных длинными ножами-тесаками. Они только поначалу стреляли из короткорылых автоматов «Аколит», а потом, внутри, выхватили по полметра остро заточенной стали и принялись резать все, что видели. Заложников, поднимавших руки в попытке отчаянного спасения, даже полицейских, для которых головорезы гранд-полковника стали похожими на настоящих демонов прямиком из Адовых глубин.
Оказалось, что преступники заложили несколько бомб на первом этаже, на которых и попались полицейские. Все последующее расплылось непрерывной чередой огненных вспышек и заляпанных кровью стен.
Пес тоже помнил. И триумф божественной воли, и безумие священной схватки, и ушедших от наказания дьяволов-язычников. Правда, их, говорят, поймали все равно и прилюдно сожгли на Храмовой площади Сан-Мариана. Помнил он и позор тайного суда, и уединение в тесной келье тюремной камеры. Дни, ночи, недели, месяцы — пять долгих лет наедине с молитвами и размышлениями о божественном провидении…
Пулавы встретили его острым запахом ереси и вероотступничества. Стоило только вглядеться в сытые и подозрительные рожи горожан, в окна домов, построенных на чужие деньги, то, что по праву принадлежало Святому Престолу, которые богопротивные контрабандисты укладывали в свои карманы, сундуки и сейфы. Они только с виду выглядели мирными и добропорядочными, но для острого глаза Пса Господня их гнилая сущность была, как на ладони. В такой тяжелой вони
Обыкновенный магазинчик, коих тысячи по своей Теократии, стандартный набор товаров крестьянского потребления: лопаты, грабли, мотыги, заступы, массивные плуги. Мешки с семенным картофелем свалены в углу, а на витрине аккуратные холщовые мешочки с цветочными и фруктовыми семенами, которые могли себе позволить далеко не все. На прилавке монументальной композицией возвышалась бронзовая конструкция кассы.
— Чем могу быть полезен, панове? — Лоснящийся от лучистой радости продавец, толстый, отвратительно румяный и скользкий, подался вперед, приветствуя неожиданных покупателей. И он еще не заметил под плотной тканью пальто глухой сюртук инквизитора. — Инструмент? Семена? Удобрения?
— Меня интересует кое-что другое. — Пес постарался придать своему голосу радушия, но оно далось ему тяжело. Чертовски тяжело, прости Господи! — Кое-какие люди…
— Правда? — практически искренне удивился продавец, также известный, как Антон Чумахин, широко известный в узких кругах. — Ну, я знаю парочку пулавцев, но даже не могу предположить, кто из них может быть полезен дорогому пану!
— Меня не интересует ваш мерзкий приграничный городишко! — Пес медленно расстегнул пуговицы на пальто, расправил складку на инквизиторской форме и заложил большие пальцы рук, затянутые в черные перчатки, за широкий кожаный пояс. На боку прилепился к бедру пистолет в черной кобуре. — Здесь были двое, и они наверняка обратились за помощью к тебе!
— Я не знаю…
Руки в черных перчатках не дали ему договорить, черными щупальцами метнулись через прилавок, сгребли Чумахина в охапку и притянули к мерзко скалящемуся инквизитору. Торговец со содроганием увидел хлопья отстающего от бледной кожи толстого слоя пудры и мелкие острые зубы, меж которыми металась алая молния языка. Язык почему-то особенно сильно испугал пана контрабандиста — совсем, как у животного. Впервые, наверное за всю бурную жизнь, он почувствовал настоящий, ничем не замутненный страх, что легко развязывал любые языки и раскалывал самые крепкие орешки.
— Говори. — Одного слова вполне достаточно — Пес чувствовал это.
— О-о-они б-б-были здесь, эмг! Заказали н-н-новые документы, оружие и билеты до Санта-Силенции.
— Кто это был?
— Э-э-э, — попытался хотя бы для виду посопротивляться, но быстро сник под жутким взглядом инквизитора. — Марко и Веллер. Моонструмцы.
— Те самые?! — Но Пес уже не сомневался в ответе: те самые, что пять лет назад сгорели на Храмовой площади Сан-Мариана при большом скоплении народа.
Антон Чумахин судорожно кивнул.
— Спасибо за помощь следствию. — Пока трогать нельзя — пусть живет в качестве приманки для остальных еретиков. — Надеюсь, мы больше не встретимся?
— Я-я-я тоже. — Торговец потер саднящее горло.
На улице Пса поджидал бронированный грузовик на бензиновом ходу. Жутко прожорливое чудище, поглощавшее редкое и дорогое топливо огромными порциями, для чего у него имелось по два здоровенных бака в стальном кожухе, защищавшем их шальной пули. Инквизитор минул зарешеченную кабину и забрался в глухой кунг, снабженный лишь двумя маленькими окошечками. А наверху прилепилась турель, защищенная бронированным щитком с узкой прорезью, сквозь которую вызывающе торчал длинный ствол крупнокалиберного «Гренделя».