Братва. Пощады не будет
Шрифт:
Я поднялся с кресла, настроение было такое, как если бы вместо коньяка я по ошибке выпил кислого самогона.
– Раз Генриха нет, то я, пожалуй, пойду, – я сделал шаг к двери.
– Погоди, негодник! Куда это ты улепетнуть от меня намылился? – притворно-обиженно надула губки Тамара. – Генрих, видишь ли, ему срочно понадобился! Если хочешь знать – он нарочно пригласил тебя в гости, а сам ушел. В этом и заключается его презент. Разве не рад? – Тамара откровенно-вызывающе посмотрела на меня и нарочито медленным движением расстегнула «молнию» на платье. Оно сползло
– Сам разденешься или помочь? – нахальная девчонка подошла вплотную и, нисколько не стесняясь, расстегнула «молнию» на моих джинсах, запустив руку в плавки. – Ого! Даже не ожидала такой мощи от мальчонки! Небось лет с тринадцати девочек портишь? Признавайся, негодник!
Рассказывать этой развратной девке, что сексуальный опыт у меня не богат, если не считать краткий бурный роман с одноклассницей Иринкой, закончившийся крупным скандалом с ее матерью, совсем некстати вернувшейся с работы, – желания не было.
– Как тебе больше нравится: по-азиатски, по-европейски, а может, по-уголовному развращенно – «тигриный глаз»? Или французский минет?
– Не знаю, – враз охрипшим голосом выдавил я, не имея даже представления, о чем таком она говорит.
– Тогда остановимся на французско-азиатском варианте! – Тамара уже успела стянуть с себя шелковый кружевной треугольник. – Это самые острые ощущения! Иди ко мне, мой ласковый и нежный зверь!
Когда через час мы закончили изучение сексуальных премудростей и оделись, Тамара, порывшись в своей красивой дамской сумочке, сказала:
– Ты мне понравился. Вот, держи визитную карточку. Я живу одна... Вечерком жду! Надеюсь, любимый, ты не поскупишься на кордовую цепочку в пару к кулону?
Дверь за мной захлопнулась.
Оказывается, Тамара плотно с ними повязана! Даже в курсе дел, хоть и обычная продажная девка! – это открытие меня поразило.
Если честно, я был уязвлен в лучших своих чувствах. Как тот язычник, что рабски поклонялся золотому идолу и вдруг обнаружил в нем не высшее божество, а простой товарный кусок драгметалла, который можно свободно купить и продать...
Я в мелкие клочки разорвал визитную карточку Тамары и бросил в пролет лестницы. Обрывки, кружась белыми воронами, словно насмехаясь надо мной, лениво падали вниз. Они будто шелестели:
– Ну и что ты этим доказал?
Глава 10
Я шел в парк, твердо решив порвать, пока не поздно, с компанией Артиста. Данное решение придало мне уверенности и ощущение какой-то легкости и свободы, которых так не хватало мне в последние часы.
Хоть и опоздал, в парк я пришел раньше всех. Вторым появился Дантист. Хотел сказать ему о своем уходе из банды, чтобы тот поставил в известность Артиста, но передумал, справедливо рассудив, что Жора тогда примет мое отсутствие за банальную трусость. Да и неприлично вот так уходить, без объяснений – все-таки Жора относится
– Что молчишь? – спросил я у Дантиста, чтобы хоть что-то сказать.
– Тяжело на сердце, – вздохнул Дантист. – Обрыдло все! Предчувствую палево. В натуре.
– Бросай эту кодлу – враз полегчает!
Дантист непонимающе уставился на меня своими телячьими глазами.
– Ты о чем, Джонни?
– Сам должен понимать, не маленький! Одно дело – грабеж, другое – налет с убийством. Лично я выхожу из игры. И тебе советую, если мозги вконец не пропил – уходи со мной. Группа на грани провала! Пистолет Генриха наверняка именной – его папаши-генерала. Серьезный след для легавых. Группа, ясно, обречена – надо линять, пока есть время! Или тебе под «вышку» приспичило?
Коротышка перекинул ногу на ногу и натянуто засмеялся, как залаял.
– И зачем, спрашивается, мечу бисер перед свиньей?! – всерьез разозлился я. – Сам о себе беспокойся, а я не нанимался!
Из-за поворота аллеи показались Артист, Генрих и Серый. Жора помахал рукой, знаками подзывая нас к себе.
– Что это у вас такие постные монашеские морды? – загоготал он при нашем приближении. – Перепили, да? А я вот, как с вами расстался, пошел домой, отоспался, как белый человек. Потом к брательнику заглянул. Глотнули по капельке из источника Ипокрена, и, как видите, я по новой бодр и полон сил. Как говорится – готов к труду и обороне! Сейчас двинем в «Большой Урал». Там нынче мюзик-холл зажигает.
– А где Тамара? Занята? – спросил Серый у Генриха, кося на меня насмешливый взгляд.
– Ерунда какая! Для меня у нее всегда найдется время. Просто она уже приелась. В «Большом Урале» подыщу достойную замену, – самодовольно ухмыльнулся Генрих. – Да и вы, мальчики, не теряйтесь. Там самая дорогая девчонка пять червонцев всего стоит. Секс – главный двигатель прогресса! И запомни, Серый, женщина – как книга. Прочтешь – и она теряет всю привлекательность.
– Но ведь есть любимые книги! – подыгрывая, вмешался Артист.
– Естественно! К ним возвращаешься под настроение, но читаешь-то новые!..
Мы вышли из парка.
– Артист, я ухожу... – начал я, на всякий случай сунув руку в карман за кастетом. Но Жора меня перебил, радостно оскалившись:
– Ба! Кого имеем счастье лицезреть? Его высочество Бобер-старший, собственной персоной! Наверно, нарисовался, чтоб выразить нам свое почтительное смирение?
Бобров, видно, случайно встретившийся нам, остановился и молча, выжидающе уставился исподлобья на Артиста.
– Это один из тех братьев, которые нагло отказались с нами работать? – спросил Генрих с интересом, будто какую редкую инфузорию, рассматривая старшего Боброва.
– Он самый! Ну как, милейший, ты, надеюсь, искренне раскаялся в содеянном и готов по новой вернуться в лоно нашей церкви? Не вижу что-то смирения на роже!
– Пропустите, ребята, я спешу! – сделал безуспешную попытку ретироваться Бобров.
– Ах-ах-ах, какие мы стали занятые!.. – Артист сделал едва заметное движение, и Бобров со стоном упал на колени.