Братья Дуровы
Шрифт:
Покорный ветрам, романтический парусный флот уступает место многотоннажным пароходам. Даже недоступный воздушный океан начинает подчиняться людям. Наполненные водородом дирижабли поднимаются в небо, и вовсе невероятное: аэропланы — аппараты тяжелее воздуха — уже не секунды, а долгие минуты летают над землей.
Перемены и в домах обывателей. Давний символ домашнего уюта — керосиновая лампа под абажуром — кажется нелепым анахронизмом; электросветильники заменяют уже и уличные газовые фонари.
Век электричества чувствуется и в искусстве. Зародился новый вид искусства — живая фотография, —
Новые веяния коснулись и цирка. И тут многое изменяется, отдает дань ставшему крылатым магическому слову — «модерн».
Меркнет державшаяся в веках слава конного цирка. И даже в лучших цирках заметно пустеют стойла в конюшнях. Лишь по традиции и для большей парадности открывается представление конным выездом. Однако и этот номер модернизировался.
От Гаэтано Чинизелли его сын Сципионе Чинизелли унаследовал титул директора. Но на афишах красуется еще имя «госпожи директор» Лиццие Чинизелли. Роль ее в цирке значительнее, чем у мужа, она задает тон всему делу. На то есть особые причины…
Помпезный выезд «госпожи директор» начинает представление. Это целый спектакль. Во фраке, в шелковом цилиндре Сципионе Чинизелли выходит на манеж сквозь шпалеры выстроившихся униформистов. Шпрехшталмейстер почтительно подает ему шамберьер, украшенный ручкой из слоновой кости.
Гремит музыка. Щелкает шамберьер. На манеж выезжает щегольская коляска, запряженная восьмеркой лошадей. Все масть в масть: соловые, завода князя Сангушко. «Госпожа директор», в прошлом артистка балетной труппы цирка, изящная в движениях, обладает тонким вкусом. Светлая масть лошадей лучше подчеркивает цвета се роскошного туалета.
Как значится на афише, Лиццие Чинизелли демонстрирует высшую школу верховой езды. Но, по существу, это лишь повод блеснуть последней моделью нарядной амазонки.
Зрелище эффектное. И недаром обольстительная наездница гарцует перед царской ложей. Оттуда ею любуется великий князь Владимир Александрович, брат Александра III, командующий войсками гвардии. Его покровительство, как в прежние времена, когда наследник престола благоволил дочери Гаэтано Чинизелли, ныне способствует успешным делам цирка. Традиция!..
Наездница не задерживается на манеже. Ее сменяет известная парижская куртизанка Клео де Мерод. Танцы для нее тоже только повод, чтобы продемонстрировать свою элегантность и красоту.
А в следующей программе уже анонсировано выступление «танцовщиц — красавиц Севильи». Потом намечены гастроли семи молодых американок, которые покажут пикантный «дансинг акт».
Все это, может быть, особенность аристократического столичного цирка? Нет! В Москве у Альберта Саламонского конные номера тоже стали походить, скорее, на помпезный церемониал. И тут фигурирует «госпожа директор». Правда, Лина Саламонская не претендует на лавры наездницы, она взяла бразды правления в свои руки и умно руководит цирковым хозяйством. Муж ее, еще в недавнем прошлом отличный дрессировщик, теперь появляется на арене в особо торжественных случаях, при открытии сезона или в бенефисные дни. Тогда он, как подобает солидному
И Аким Никитин ограничивает свои выступления показом лошади Линус, примечательной только тем, что ее хвост и грива так длинны, что волочатся по земле. Не выручает и старое пристрастие Акима Никитина к псевдорусскому стилю. Возле своей долгогривой лошади он красуется в нелепом длиннополом мундире ведомства учреждений императрицы Марии, с неправдоподобно большой медалью, полученной за благотворительность. Трудно представить, что этот, похожий на церковного старосту бородач — директор цирка.
А братья Труцци? Рудольф, Жижетто, Энрико… Универсальные артисты. Искусные чуть не во всех жанрах: мимы, жонглеры, эквилибристы, гимнасты, вольтижеры. И режиссеры. Но прежде всего выдающиеся наездники. Братья Труцци ныне предприниматели, у каждого своя цирковая труппа. Конные номера в их программах лишь слабая дань славному прошлому.
Цирк меняется на глазах. Эстрада, варьете, кабаре, синематограф широким фронтом повели на него наступление. Сломить цирковые крепости пока им не под силу, все же вековые традиции испытывают влияние современности. Музыкально-эксцентрические номера, иллюзионисты, чревовещатели, исполнители танго, кекуока, ойры и других ультрамодных танцев проникают с эстрадных подмостков на арену цирка.
И еще новинка: грандиозным успехом стала пользоваться борьба. Для поднятия сборов и самые захудалые шапито устраивают борцовские чемпионаты. Кое-где делали попытку заманить зрителей показом женского чемпионата, однако эта затея большого успеха нс имела.
Русские люди издавна любили своих былинных богатырей. Соревнования силачей были всегда и поныне остаются любимым развлечением народа. Ловкие предприниматели порой используют это в своих корыстных целях, обещая показать феноменальные силовые аттракционы, вроде: «Адская кузница — разбивание камней на груди атлета», или «Платформа дьявола — оркестр играет на лежащем богатыре». Интерес вызывают и такие номера, как ношение на спине живой лошади или десятка «желающих из публики», жонглирование «двойниками» — двухпудовыми гирями. Легкой игрой в сравнении с этим кажется разрывание железных цепей, ломание подков и монет.
Классическая борьба отнюдь не демонстрация грубой физической силы. Тут требуется спортивное умение, ловкость и мужество. Недаром добрая слава была у былинных героев, они не пользовались зря своей силушкой.
И ныне, как исстари, русские люди любуются доблестью своих богатырей. Среди них удивительные самородки. Вот бесфамильный крестьянский сын, которого все ласково-дружески зовут Проня. Огромного роста, в плечах косая сажень, тонкий в талии, он обладает колоссальной силой. Однажды, случайно забредя в цирк, Проня легко «перекрестился двойником», затем одной рукой вскинул на плечо «бульдог» — насыпную гирю весом в четыре с лишним пуда… Поднять снаряд выше Проне не позволили: «Еще, не приведи господи, зашибет кого-нибудь…»