Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник)

Валин Юрий Павлович

— Загораем? — Майор подкрался практически неслышно, но Катя небрежно сунула в карман пыльника вскинутый было пистолетик.

— Начеку, — одобрил Виктор Иванович. — На предохранитель поставить не забыла? Это такая штучка сбоку. Шучу-шучу, не надо на меня так смотреть. Да, задержался, зато шопинг провел по всей программе, — майор воздел в руках вполне добротный чемоданчик и кожаный «докторский» саквояж. — Обувь, бельишко, платьице, мелочовочка — все приобретено первоклассное и фирменное. Никакого Китая и прочих сомнительных брендов.

— Обувь лучше было бы померить, —

с сомнением сказала Катя.

— Завтра будет время, подберем еще получше, — жизнерадостно заверил майор. — Вообще-то у меня глаз точный. Идите, мадмуазель, в развалины, переодевайтесь. Только на какую-нибудь старую каку не наступите. Может, помочь, подержать-поддержать?

— Обойдусь, — пробурчала Катя. — С каких это пор я уже и мадмуазелью заделалась?

— С этих самых, — ухмыльнулся Виктор Иванович. — Иди, моя драгоценная, только перед зеркалом долго не вертись. Нас отель ждет. Гостиница «Национальная», между прочим.

Переодевалась Катя на крошечном пятачке, вешая одежду на отслаивающуюся от штукатурки дранку. Майор расстарался, тряпки были первоклассные, даже странно, что такие попадаются вдалеке от столиц. Впрочем, в рухнувшей империи все так смешалось, что удивляться не приходилось. Бельем, хоть и шелковым и с кружевами, но явно ношеным, Катя пренебрегать не стала. Дело привычки, неоднократно приходилось и с мертвецов шмотки стягивать. И насчет шелка майор совершенно прав — вошки шелк не любят. Катя пристегнула темные, явно дорогие чулки, обулась. Полусапожки на изящном, точеном каблучке, пришлись идеально по ноге. Да, у Витюши глаз — ватерпас. Вызвала сомнение «грация» — на кой черт эта неудобная штука нужна? Фигурой боги и так не обидели, чулки на поясе отлично держатся. Запутаешься в этих ленточках-завязочках. Уж не фетишист ли наш товарищ майор? Или корсаж в качестве кобуры для скрытого ношения пистолета преподнесен? Катя кое-как зашнуровалась, морщась от давления в ребрах, подвигала плечами. Надела юбку, светленькую, довольно миленькую, блузку. Жакет был тоже неплох, достаточно строгий, приталенный, с бархатными вставками и маленькими, но действующими карманами. Весьма неплохо для беглой мещанки. Хотя да, мы же еще и «блатные-деловые», нам палец в рот не клади. Катя заглянула в ридикюль. Флакончик с духами, пудра, какая-то подозрительная помада. Зачем-то набор заколок. Да, чувствуется Витюшин немалый опыт. Кстати, заколками он, наверное, замки открывает.

Собрав вещи и придерживая элегантный подол юбки, Катя выбралась наружу.

Против обыкновения, Виктор Иванович легкомысленных шуточек отпускать не стал. Подал руку, помогая спуститься с развалившихся ступенек, побросал в саквояж не понадобившиеся предметы дамской экипировки. Катя старалась понадежнее пристроить на голове непривычную шляпку.

— Ее пришпилить нужно, — мрачно сообщил майор. — Катя, вы меня поблагодарить не хотите?

— А? Ах, ну да, спасибо. Все подошло. Все в размер. Три пары чулок — это даже слишком.

— Чулки — вещь нестойкая, по опыту знаю. Помада не подошла? Или принципиально косметикой не пользуемся?

— Иногда пользуюсь. Сейчас нужно или так сойдет?

— Катя, сейчас нужно, чтобы вы естественно себя чувствовали, нормальной красивой барышней. Такой, что на мужчин кокетливо посматривает и не прочь шампанского

пригубить. С внешними данными все великолепно, но взгляд… Как тот ледоруб, что товарищу Бронштейну череп разнес. Изящнее, Катюша, естественнее, я очень прошу.

— Я естественна, — холодно сказала Катя. — Губы могу намазать. А если вам настоящая актриса нужна, абонируйте Монику Беллуччи или Веру Холодную.

— Вера Холодная в феврале этого, в смысле девятнадцатого, года умерла. А Моника на съемках занята. Я, Катенька, в свободное время кино смотрю. Фильмотеку неплохую собрал. Пойдемте, что ли?

— Виктор Иванович, я вам в этих шмотках понравилась. И другим мужикам понравлюсь. А глаза вы мои видите, потому что вы профи. У других мои глазки в списке интересов куда ниже стоят. Где-то после задницы, бедер, колера волос и объема бюста. Так что нечего беспокоиться.

Майор снял шляпу, потер лоб:

— Катя, а вам совсем неинтересно мужчинам нравиться?

— Совсем, — отрезала Катя. — Если вы с психоаналитикой закончили, может, пойдем? У меня в животе уже марши играют. Кстати, вы в этом котелке весьма представительно выглядите. Так что надевайте буржуйский головной убор и пойдемте, перекусим. Или я какого-нибудь разносчика бубликов пристрелю.

— Насчет бубликов здесь слабовато. А кушать в номере придется. Я харчи припас, чай закажем. С забегаловками здесь тоже не очень здорово дела обстоят. Да и травануться можем-с.

До гостиницы добрались без приключений, за исключением того, что Кате пришлось накинуть пыльник — уж очень оборачивались мужчины. Девушка раздраженно заподозрила, что с проститутками здесь, как с бубликами, — дефицит. Или просто слишком раннее время работающим девицам фланировать по улицам?

В «Национальной» толклись какие-то обтрепанные посетители. Виктор Иванович что-то шепнул портье, и все устроилось. Номер оказался относительно приличным, на втором этаже, с окном в тихий переулок. Коридорный, получив на чай, клятвенно заверил, что клопов нет — все выведены строжайшим решением горсанкома.

— Оказывается, товарищи коммунисты не только буржуазию к ногтю взяли. Молодцы, — майор выглянул в окно. — Недурное местечко, можно при необходимости и в переулок эвакуироваться.

— Витюш, если ты мне сейчас хлеба с колбасой не выдашь, я в окно вылезу и этому несчастному городу прямо сейчас голодомор устрою. Я дура несознательная, мне на политические коллизии наплевать, я систематически кушать привыкла. И вообще, стоило меня одевать, чтобы я потом с голоду околела?

— И мысли такой не имел. Только я чай заказал. Ждать кипяточек не будем? Да и руки было бы неплохо помыть…

Пока принесли чай, Катя успела слопать полкруга колбасы с хлебом и огурцами. Чай оказался жиденьким и попахивающим веником, зато стаканы были в шикарных серебряных подстаканниках. Витюшу в «Национальной» успели зауважать.

— Покушали, можно и отдохнуть, — майор извлек из саквояжа бутылку коньяка. — Уверяли, что настоящий шустовский продукт. Всегда мечтал попробовать. Тот, что современный, — откровенная гадость.

— Современный — выдержанный. Его из тех самых клопов гонят, которых отсюда горсанком геройски изгнал, — высказала предположение подобревшая после трапезы Катя.